Проза  |  Гниль одиночества

Рассказ.

Пролог.

Она была красива и печальна. Ее длинные сережки придавали ей еще более грустного благородства, граничащего с отчаянием и непониманием. И все существо ее дрожало, как будто постоянно плача. Поэтому осину так и прозвали Populous tremula (тополь дрожащий). Рассказывают, что на ней повесился раскаявшийся предатель Иуда. С тех пор страх и отчаяние поглотили ее и выедают изнутри до гнили в сердцевине.

От страха и отчаяния нельзя убежать, когда они в тебе. Да, можно забыться в друзьях, в выпивке, в мнимой любви, но всегда ты вернешься на круги своя – к одиночеству, и из этого круговорота есть только один путь…

Почти всегда сердцевина у осины гнилая. Это – гниль одиночества.

***

Одиночество спасет мир, оно же его и погубит.

Я давно хотел купить дом за городом. Лес, озеро, тишина… так хотелось побыть в одиночестве, без этого вездесущего, кажется, городского гама, суеты, общения до тошноты, по большей части бесполезного и скучного. И хочется убежать, скрыться от людей и наконец-то снова разглядеть себя, побыть с собой и природой наедине.

И вот наконец-то моя мечта осуществилась, когда я с удивлением обнаружил в газете объявление о продаже дома с участком не так далеко от города, но в очень тихом районе; дешево и со всем тем, что казалось мне необходимым, если уж я решусь купить дом. Сад, лес (хоть и мрачноватый и густой, зато не напомнит до головной боли знакомый городской оплеванный парк), озеро, маленькая деревенька вокруг с доброжелательными соседями. Вообщем, не так уж мне много и надо для счастья.

И вот я стою перед продающимся домом. Это именно он и по описанию, и по ощущениям, которые он будит во мне. Двухэтажный, деревянный, крепкий и самоуверенный – как раз, что мне надо. Подходя к калитке, я заметил идущего ко мне продавца недвижимостью.

     - Здравствуйте, - сказал я с интересом разглядывая моего нового знакомого.
     - Здравствуйте, - официально ответил он и сразу стало ясно, что никакими разговорами баловать меня не будут, его интересовало только дело.
Сначала он провел меня по дому искусно расписывая все достоинства и словно забывая про существование к тому же и недостатков. Но я уже настолько проникся восхищением ко всему меня окружающему, что сам замечая требующие ремонта детали, не обращал на это особого внимания, они уже не могли изменить моего решения. Я знал, что куплю этот дом.

Мы вышли в сад. И я обомлел. Сада не было. Вернее, был участок земли, но вся растительность , видимо в прошлые времена густая, казалась иссушенной, будто бы внутренние соки из нее выпиты, а ведь была весна и вокруг все зеленело… Только посередине участка росла осина. Она тоже имела явно нездоровый вид, но по крайней мере была пока еще живой. Живой и одиноко-больной, притягивающей и отталкивающей одновременно. Она была странной, с какой-то тайной внутри. Но вокруг все было мертво.

Поймав мой взгляд, новый знакомый сообщил, что отец, который сошел с ума, в последние годы не ухаживал совершенно за садом, этого не смогла исправить и жившая после него семья, видимо земля негодная для такого вида растений. Было очевидно, что его самого это объяснение вполне устраивало. Мне же оно показалось, как минимум, неправдоподобным. Далее он рассказал, что сам работает в фирме, торгующей недвижимостью, поэтому и взялся сбыть этот участок, доставшийся ему как опекуну сумасшедшего отца. В конце концов, он подозрительно посмотрел на меня и спросил, что я надумал, собираюсь ли я покупать этот дом или нет. Меня смущала, конечно, необычная обреченность этого сада, но я согласился, ведь кроме этого все, даже цена, было вполне подходящим.

     - Ну тогда можно ехать в город и начать оформлять бумаги, - сказал он, тут же повеселев.

***

Я снова стою в саду теперь уже моего дома. Зачарованному, мне так и хочется подойти и обнять эту милую осину, что так страстно борется за жизнь среди мертвечины.

     - Эй, хозяин, - вдруг услышал я и человеческий голос разрушил дымку нашего с деревом взаимопонимания. Я стал искать глазами окликнувшего меня. С соседского участка на меня смотрел пожилой человек, лет пятидесяти с добрыми и чуть тоскливыми глазами.
     - Почему вы решили, что я хозяин? - спросил я, чтобы хоть как-то вывести себя из оцепенения.
     - Да слухи, слухи, не часто в такой глуши все-таки хозяева меняются. Вот и решил проведать. Зовут меня Иван Федорович, а вас как величать?

Я ответил.

     - Деревенька- то у нас небольшая, все про всех все знают, хотя и случаются порой странные вещи…
     - Какие? – спросил я, насторожившись.
     - Ну, история эта длинная, хотите вечерком на чаек приходите. Приглашаю. Вот тогда и поговорим, познакомимся получше.
     - Спасибо, я приду.

Он ушел, а я продолжал пристально разглядывать мою таинственную осину. Вдруг что-то необычное приковало мой взгляд. Я подошел ближе. Да-да , это были набухающие почки. Моя осинка оживала, словно передумала умирать, вновь обретши смысл жизни.

Свечерело. И я, взяв к столу пакет с конфетами, направился к соседу. Он жил один. Как позднее выяснилось, он приехал сюда лет пятнадцать назад, устав от города. Сначала было трудновато рано вставать, заботиться о хозяйстве, привык.

     - Сам-то ты сюда надолго? Молодой ведь еще для постоянства, - спросил он, после уговора обращаться друг к другу на "ты".
     - Да нет, на месяц. Потом - работа, вряд ли будет возможность приезжать на выходные, но авось повезет вырваться? Хорошо тут у вас.
     - Да, не жалуемся.
     - А что там за история такая, уж больно заинтересовался я ею.
     - История… История, не история, а случались одно время удивительные вещи. Сад-то твой не простой. Ну слушай, значит. Лет десять назад принадлежал этот участок отцу того молодого человека, который тебе дом показывал. Сначала он приезжал только иногда, а потом и совсем здесь поселился, снес плохонький домишко, стоявший тут раньше и отстроил настоящий. А потом то ли во время строительства какая травма головы была, то ли на какой другой основе, но сошел старик с ума. Причем не обычно как это бывает, ни Наполеоном, ни Александром Македонским он не стал, а привез он из города маленькую осинку и посадил. А как начала она расти, так и стал он у нее веточки отламывать или кору топором сдирать, как скальпель с человека. Делал он это ночью, думал не видит никто. А у меня бессонница часто, выхожу я тихонько и сижу, на звезды смотрю. И слышу, как хрустит что-то, а он смеется и приговаривает:
     - Вот тебе, больно? Не нужно было мне отказывать, мучайся теперь, - и опять смеется.

По утру уже, присмотревшись, смекал, что он дерево мучил. Я так думаю, когда сосед дом отстраивал, хотел, чтобы его пассия с ним там жила, а она взяла, да и отказалась. Вот он и помешался рассудком на основе неразделенной любви, а желание ей отомстить проявлял на растущей осине. Жалко дерево, да ведь это его частная собственность была, что я сделаю? А как-то утром приехал его сын и ночью увидев, чем отец занимается, отвез его куда следует. То ли действительно за него беспокоился сынок-то, то ли деньги от продажи участка понадобились, не знаю. А только продал он этот дом одной семье. Молодая еще пара. Симпатичные оба такие, да несчастные – сын у них астмой болел, да еще и невроз у него. Вот и приехали они сюда его лечить, потому что врач ихний сказал, что ему просто необходим чистый воздух и спокойная обстановка. Воздух-то здесь, конечно, замечательный, а вот с садом с некоторых пор что-то не так было. Как ни сажали они овощи и цветы, деревья – все вырастало, но быстро высыхало, так и не дав плодов. Зато осина вся переменилась. Тринадцатилетний сын прямо-таки влюбился в нее, как в девушку и , судя по тому, как она вся ожила и выросла, она отвечала ему взаимностью.

Мальчик был замкнутым, но от дерева не отходил, будто бы обрел наконец-то свою вторую половинку, только в странном образе. Родители сначала радовались, наблюдая, как разговаривает их сын с деревом, потом все больше стали волноваться, как бы он совсем не перестал общаться с людьми.

Но предпринять что-либо не успели… мальчик умер. Умер, обнимая осину, причем так и не смогли установить, от чего.

Таких людей, таких отрешенных и углубленных в свою трагедию взглядов, которые были у родителей после случившегося, я больше никогда не видел. Мне казалось, что со смертью сына умерли и они. Но на сколько я знаю, взаимная любовь друг к другу все-таки спасла их от автоматического существования, помогла снова обрести себя и вернула к настоящей жизни. Однако сразу после трагедии они прокляли, но почему-то не срубили, дерево, продали участок и уехали. Причем купил его известный нам торговец недвижимостью, рассчитывая с ожидаемым повышением цен на землю продать его гораздо дороже.

Теперь вы являетесь хозяином и дома, и сада…. И ради бога, не поддавайтесь влиянию этого дерева. Мне кажется, что с некоторых пор все зло кроется именно в нем.

В раздумьях мы допивали остывший чай, забыв про пакет с конфетами.

***

В дом я вернулся поздно, опьяневший от соседской самогонки и от рассказанной истории причем непонятно от чего больше. Всю ночь я плохо спал и мне снились странные сны. Один из них предстает передо мной как наяву и сейчас.

Я иду по лесу. Слышится детский смех неоткуда и отовсюду одновременно. Словно лавина света и счастья исходит от каждого дерева. Я иду дальше и дальше, как будто ищу что-то, не знаю, что именно, но, увидев, пойму – это оно. И вот среди света вырастает из земли темное пятно, приглядевшись, понимаю, что это дерево. Осина, тополь ,дрожащий от каждого дуновения ветерка. Ветер? Я его не чувствую, а осинка даже пригибается порой от сильных порывов. Гнется и плачет. Нет, не дождь капает, а кора выделяет слезы. Видели ли вы когда-нибудь плачущее дерево? Я удивился и вместе с тем понял, что именно я искал. Стоило мне подойти поближе и соприкоснуться с темной полоской света, как она стала светлеть и когда я дотронулся до осинки, слезы исчезли, послышался чуть слышный звон, будто листья у дерева вмиг превратились в колокольчики. Внезапно от дерева отделился силуэт девушки, она задорно посмотрела на меня, сверкнула на солнце золотыми кудрями и , рассмеявшись, стала убегать. Я кинулся за ней, но она бежала словно не касаясь земли, я так и не смог ее догнать.

Проснулся я посветлевший, хоть голова чуть побаливала, и мутило, но после такого количества алкоголя в крови (или крови в алкоголе?), мое состояние было просто замечательным. Несколько секунд я пытался вспомнить, что же произошло, что же меня так воодушевило и что лежит тяжелым грузом на дне моей души. И тут я все вспомнил: и историю, и сон. Как две не переносящие друг друга жидкости влили в меня, и началась взрывная реакция.

Держась за кровать, я еле встал и вышел в сад. Осина… Почки уже набухли и вот-вот появятся листочки, зеленые, чистые, наивные и доверчивые… Как может быть рассказанное правдой? Может у соседа паранойя какая-нибудь? Нет, буду пока осторожен, ведь "в тихом омуте черти водятся", кто знает, кто знает, что водится в этом дереве?

Сажать в саду я ничего не намеревался, ведь ехал скорее не для того, чтобы весь день быть в положении буквы "г", хотел отдохнуть, почитать, вкусить наконец-то одиночества. Того одиночества, что придает силы, когда много размышляешь, окидываешь критичным взглядом всю свою жизнь. Это время, когда созерцание – твое основное и самое любимое занятие, ты единишься с природой, радуешься и ветру и тиши, тучам и солнцу, бескрайнему полю и могучему лесу. Всему. Радуешься, обретая покой и… счастье.

Большинство людей путают одиночество и одинокость, а ведь это совершенно разные понятия. Если одиночество - общение, но с собой, порой просто необходимое человеку, то одинокость - ощущение скуки, непонимания себя и своих желаний. Одиночество выбираешь сам, одинокость же выбирает тебя, хочешь ты этого или нет. Не мало людей подразумевают под одиночеством одинокость, что ж, я их в этом разубеждать не собираюсь, ведь в конце концов, не важно, как ты это называешь, важно, как ты к этому относишься.

Так я раздумывал, медленно бредя по лесной дороге, гуляя по лесу. Вокруг меня шумели ели, словно шептались старушки, обсуждающие последние сплетни. Как-то тихо и беспокойно одновременно, но приятно беспокойно. Это волновалась душа, наконец-то вырвавшаяся на волю…

Вернувшись с прогулки, проходя мимо осинки, я заметил странную вещь – она опять поблекла, стала грустнее, что ли. Поразительно. Уж не на мое ли отсутствие она так отреагировала? Желая убедиться в правильности своих, надо сказать, довольно сумасшедших и неправдоподобных, выводах, я решил поставить некий эксперимент.

Весь оставшийся день я провел около нее, лежал и, загорая, читал. Ужинал тоже на воздухе, позвав соседа и устроив пикник с шашлыками. А уже поздно ночью заметил, уходя спать, особое сияние, как ореол, вокруг осинки. Или мне показалось?

С утра пораньше выглянул в сад… Все-таки она меня постоянно поражала! У нее появились листочки. Да уж, лучше поздно, чем никогда.

Но эксперимент есть эксперимент. Я отправился в лес на целый день. Запасясь едой,, я провел его в обществе елей и прохладного ручья. Книга и мысли… что еще надо для полного одиночества? Счастливый, вернулся я вечером домой… и опять удивился. Она ни сколько не помрачнела, но листочки выросли за день, как вырастают обычно за неделю и она стала еще красивей.

Тогда я решил, что эксперимент не удастся, сейчас же, разобравшись хотя бы отчасти в случившемся, убеждаюсь – это было наиболее яркое подтверждение.

Так проходили день за днем моего одного из самых замечательных и светлых месяцев. Беседы с соседом, одиночество, общение с природой, многочисленные часы, проведенные около осинки, вводили меня в эйфорию отдыха. Но как все хорошее… месяц прошел и скрылся за поворотом, а впереди ждала, нет, скорее жаждала меня работа.

Уезжаю. Перевожу взгляд с печального лица соседа на осинку. Она такая красивая, уже разодетая как королева. Вся дрожит, от счастья должно быть, ведь не понимает же, что я еще очень не скоро вернусь. Ну что ж, спасибо за хорошо проведенные часы и прощай.

И как утопленник, я бросился в океан городской жизни с головой.

Я уехал из деревни и целую неделю не мог привыкнуть к напряженности и суетности, вновь окружившей и оглушившей меня. Работа, друзья, дом, решение проблем, работа… и торопишься, торопишься, торопишься….

На выходные я решил, что, если не вырвусь хоть на время, сорвусь, а это не входило в мои планы. В конце концов, лучше отдохнуть и работать меньше, но эффективно, чем больше, но практически не работать.

И вот я опять иду по лесной дороге. Там меня ждет уже родной дом, ждущая осинка, добродушный сосед с самогонкой и байками….

Захожу в дом-все по-прежнему тепло и уютно, выхожу в сад - и пугаюсь- она стоит и, если бы это был человек, я бы сказал, еле дышит. Вся мрачная, в слезах, дрожит от обиды и негодования, от отчаяния и одиночества. Что мне еще оставалось сделать, чтобы успокоить ее? Я подошел и обнял.

Затем я отправился к соседу и мы с ним обнимались как родные братья, решили отметить мое, вроде бы недолгое, но ощутимое отсутствие.

"Скоро у меня войдет в привычку напиваться в первую ночь по приезду сюда," - думал я, когда пошатываясь, возвращался домой. Мысль моя текла как слишком густое желе и я решил немедля лечь спать. Просыпаюсь поздно ночью от непонятно откуда идущего голоса: "Приди ко мне, я так жду тебя, ты мне нужен, я погибаю, приди ко мне". Что, откуда взялось, кто? Встаю, брожу по дому, пытаясь понять, где могла спрятаться девушка, случайно кинув взгляд на окно, замечаю какое-то странное желто-сиреневое свечение во дворе. Бегу в сад и… в середине стоит осина и вся светиться, словно песня сирен льются слова: "Иди же ко мне, иди". Не чувствуя ни своих ног, ни своей воли, ни вообще себя, подхожу к ней и словно притягиваюсь магнитом. И вдруг меня начинает засасывать, свет ее меркнет, я ничего не вижу и только чувствую, что меня словно сжимают в тисках, хотят поглотить, руки уже исчезли, ветви обвивают меня, корни впитывают через землю… И тут искрою во мне мысль, что еще несколько секунд и меня перестанут впитывать, потому что уже будет нечего. Я начинаю вырываться, физически, духовно, мысленно, всем своим существом я отталкиваюсь от потери себя…

***

Открываю глаза с утра. Надо мной что-то сморщенное и лучистое. Пугаюсь, потом понимаю, что это лицо моего соседа. Поднимаюсь и он заботливо окидывает меня взглядом:

     - Хорошо, что в шок не впал. А то от такого запросто можно.
     - А что случилось? - спросил я. У меня словно все вышибло из головы.
И он мне рассказал, как я еле приполз к нему ночью, вернее, очень ранним утром, говорил что-то несуразное, как на меня напала осина и чуть не сотворила из меня переход в растение.

Потом я впал в беспамятство и бредил все оставшееся время. А он с утра ходил к дереву, но прошел дождь и никаких следов борьбы не обнаружил.

     - Может это действительно был только бред? - с надеждой обречено спросил я.
     - Меня там, конечно не было, не знаю, но я почему-то верю.
     - А как она… - выудил я со страхом слова и тут же обозвал себя трусом.
     - Я хотел ее срубить…
     - И…
     - Она была мертва. Сгорела. Наверное попала молния.
     - Сомневаюсь.
     - Причем удивительно, что середина не выгорела- она была гнилая, будто дерево погибло еще до своей смерти…

***

Я ехал в поезде и вспоминал ее, жалел, и еще думал, что одиночество - великая сила. Рождающая и убивающая.

Олесия.