|
«Дорогая Консерватория! Пожалуйста, впусти в свои
стены джаз. Примирись с ним, наконец. Он же добрый, он сам к тебе приходит,
протягивает трубку мира. Зачем ты до сих пор его не замечаешь, отворачиваешься,
отталкиваешь, когда он тянется к тебе? Разве ты считаешь его не достойным тебя?
Не профессиональным? Не академическим? Да ты только послушай, как исполняют его
твои воспитанники - профессиональные академические музыканты. Ты сама можешь
сделать джаз более профессиональным. От этого ты станешь только притягательней
для современного слушателя. В конце концов, милая Консерватория, ты можешь
брать пример с твоих сестёр, консерваторий, которые не стесняются, что среди их
факультетов растёт и развивается эстрадный. А почему они должны стесняться? Они
гордятся им!» - такие размышления часто приходят в голову, когда выпускники музучилищ не находят в консерватории одного из самых,
пожалуй, раскованных отделений – эстрадного. Скоро и театральное отделение
будет частью нашей Консерватории-Академии. А джазу так и не найдётся места?
Непорядок!
«Давай вспомним, любимая Консерватория, как лихо
выступали на твоей сцене гости из неакадемического мира в ту среду вечером.
Вижу, вижу! Ты улыбнулась! А как не улыбнуться, когда вспоминаешь такое?
Лукавые улыбки, перемигивания вспыхивали на лицах то одного, то другого
исполнителя. Помнишь, как сияла улыбка саксофониста Максима Чуломина,
и как она передавалась всем слушателям в зале? Зал встретил исполнителей на
ура, с восторгом и свистом. Куда ни взглянешь -
всё знакомые лица, друзья джаза. Доброжелательная атмосфера. Мощнейшая
энергетика джаза просто взорвала твою холодноватую настороженность.
Эмоции, с которыми композиторы на знаменитых
портретах принимали концерт, развивались в соответствии с классической
драматургией – «от мрака к свету», от возмущения к восторгу. Сначала, казалось,
они в недоумении обернули свои суровые лики на сцену (а что на ней творилось!),
но в конце уже готовы были аплодировать вместе с остальными слушателями. Стены
сотрясались. Орган же, твой огромный орган, весь втянулся, вжался в стену от
звуковой атаки.
Мастерство исполнителей приводило тебя в восторг,
согласись! Особенно их выверенные чёткие ритмические унисоны. Музыканты маневрировали
на одной волне, кто из них был рулевой – сказать трудно. Правая рука пианиста
(Евгений Брахман) часто не нуждалась в помощи левой. А его артистизм, энергия
за роялем не оставили равнодушными слушателей.
Итак, начало дружбы джаза с тобой, Консерватория,
уже положено. Но ведь это не последнее рукопожатие, не так ли?»
Ольга Завольская
|
