Статьи  |  Дневник Мои последние летние каникулы

Дневник

Мои последние летние каникулы

Все виды искусств служат величайшему

из искусств – искусству жить на земле.

Бертольд Брехт

Часть 1

6 июля 2010

Бетховену и не снилось или заключенный на несколько часов

Часто слышу из старого радиоприемника, настроенного всего на одну волну, такую фразу: «Эта передача для тех, кому не безразлична судьба заключенных…». И как-то  не приходило на ум хотя бы попытаться представить, а что значит быть заключенным? Да и вообще, какое мне дело до них? Что может быть общего между человеком искусства и «злодеем»?

Сказала эту фразу и задумалась, возник целый ряд других вопросов: кто злодей, и что такое искусство, которому не до «злодеев»? Тот ли преступник, что в тюрьме или тот, что снаружи? И кто из них опаснее? Всякий ли заключенный виновен? И, наконец, о чем думал Бетховен, создавая «Фиделио»?

6 июля. Пекло (температура держится около 30 градусов). Пермский театр оперы и балета им. П.И. Чайковского.

Лирическое отступление

Давненько я здесь не бывала (если быть точной, последний раз – на «Травиате» в новой постановке, дирижировал Евгений Кириллов весной 2009г.). Всегда любила наш оперный за необыкновенную атмосферу торжества искусства, в которую попадаешь, едва переступив порог здания. Вспоминаются студенческие «вылазки» в театр (по-другому это не назовешь). Когда набиралась кампания из 3-5человек, желающих безболезненно (не тратясь на билет) проникнуть на спектакль в преддверие зачета по музыкальной литературе. Брали штурмом и черный ход (вход сбоку для сотрудников и работников театра), и главный вход. Тут выдумка очень пригождалась. Кто-то вспоминал фамилии влиятельных лиц в училище, которые должны были что-либо сказать работникам театра, и нас пропускали. Либо (если фамилии им не о чем не говорили) «вход» шли наши певческие данные и «глубокие» познания в области музыкального искусства (минимум – знание сегодняшней оперы, то есть – умение напеть парочку арий), дабы убедить контролеров в нашей заинтересованности во что бы то ни стало сюда проникнуть. Весело было и на балконе третьего яруса (излюбленное местечко «под куполом» храма искусств).

Итак…

Отпев службу, в замечательном расположении духа мчусь из края в центр (процитировать Тютчева «Из края в край…» - не получилось). Как всегда, спешу, но куда? Что ждет впереди, представляю плохо, так как ни интернета, ни мало-мальски «культурных газет» под рукой нет. Есть приглашение любимого педагога на выездной спектакль нашего Пермского театра оперы и балета. Только сев в автобус, получив на руки программу сегодняшнего действа, проясняю для себя ситуацию. Во время двухчасовой поездки до места проведения спектакля я вволю наговорилась с соседом (тоже студентом хорового факультета, но в Московском ВУЗе). Но краем глаза мне все-таки удалось подсмотреть фильм о музее истории политических репрессий «Пермь-36», благо телевизор в автобусе работал исправно и звук доходил и до конца салона.

Пермь прославилась не раз

Сколько живу на свете (четверть века как-никак), думала, что пермяки известны лишь своими «солеными ушами», пермским звериным стилем (сейчас он охватывает не только область прикладного искусства, но и музыки, например, И.Е.Машуков – член союза композиторов г.Перми и по совместительству педагог ПМУ – написал произведение дл фортепиано в 6 рук «В пермском зверином стиле»),  уникальной коллекцией деревянной скульптуры («пермские боги») да балетом. Ах, да! Свой след в истории нашего города оставили некогда жившие здесь Д.Мамин-Сибиряк, С.Дягилев, В.Астафьев. Оказывается, не только громкая слава, но и горькая молва коснулась Перми и всего Пермского края. 

Бывший лагерь системы ГУЛАГ

Именно в Пермском крае были созданы первые трудовые лагеря ГУЛАГА в 1929 году. И вплоть до 1988 (когда был закрыт последний лагерь) «республикой зеков» его именовали. Неплохо для начала, правда? Теперь в Пермском крае (пос. Кучино),  действует единственный в России музей истории политических репрессий. Туда мы и держим путь.

Остановка. Приехали. Нас встречает… охрана! На розыгрыш не похоже. Это значит, началось!

Длинная колонна людей палками загоняется на территорию ГУЛАГа. Крики, стенания и мольбы женщин с портретами. Каждая просит передать своему мужу (брату, отцу), что его любят, ждут. Кто-то интересуется, здесь ли он, не видел ли кто его. Вот зрители уже на территории лагеря. Условно можно назвать публику, приехавшую сюда, зрителем, потому что во время постановки граница, разделяющая исполнителей от слушателей, здесь стерта. Эта близость создавала пространство, в котором каждый звук, каждый взгляд воспринимался совершенно иначе. Точно он обращен к тебе.

Фиделио

С момента написания опера Бетховена звучала в России всего около десяти раз!  Почему же здесь в Перми, да еще и в условиях бывшего лагеря английский режиссер Майкл Хант решил поставить именно эту оперу?  Причина, лежащая на самой поверхности – действие оперы происходит в тюрьме. Путь от мрака к свету, отражающий концепцию Бетховена, передан превосходно. Из тесных узких темных коридоров заключенные выходят на свет Божий! Мало того, это словно напоминание об ужасах тоталитарного режима в советское время, и символ произвола, жестокости и неправедного суда на все времена.

Другой причиной постановки оперы именно здесь стала встреча Майкла Ханта с бывшим заключенным «Перми-36» Михаилом Мейлахом. Семь лет он отбывал в лагере за то, что получал книги из заграницы (обвинен за связь с Западом). Ныне известный литературовед, специалист по Хармсу и правозащитник присутствовал на постановке в качестве зрителя. Словно живой символ эпохи, он вышел на сцену, приглашенный режиссером, сказав: «Я улыбался от счастья, что слышу эту замечательную музыку в таком удивительном месте…»

Супружеская любовь

Первоначально Людвиг ван назвал свою оперу «Леонора, или Супружеская любовь». Из ранга страстей он возвел это высокое чувство до нравственного долга, до подвига! Опера – это настоящий гимн верности, самоотверженности. Музыка наполнена светом, радостью жизни, борьбой и торжеством правды и любви над гнетом и насилием.

Увертюру к «Фиделио» - «Леонору №3» я слышала несколько раз (как со сцены филармонии, так и в стенах родной консерватории). Но, услышав ее из колонки, висевшей на столбе, обвитом колючей проволокой, не узнала и ужаснулась. Ликующая музыка словно отразилась в кривом зеркале. Контраст места действия с фанфарными звуками бетховенской увертюры обернулся в моем сознании звуками сигнальной сирены. Произошла метаморфоза музыки  из художника, рисующего атмосферу и передающего настроение в философа, интонациями-символами говорящего о  правде жизни, ее глубинном смысле.

Оранжевое настроение

«Оранжевое небо, Оранжевое солнце, Оранжевая зелень, Оранжевый верблюд…» Вдруг средь этого оранжевого ада костюмов, железных ворот, перил, номеров заключенных в памяти всплыли наивные строки детской песенки.

Оранжевый цвет «вонзается в глаз и режет его», словно лезвие в «Андалузском псе» Бюнюэля. Зрелище из разряда «рвотных». Люди, словно звери, еле передвигающиеся по клеткам. Полный солнца, жизни, позитивной энергии детства цвет вдруг предстал в изуродованном жестоком мире взрослого как сигнальный.

     Позже мне удалось выудить из интернета информацию, ставшую еще одним страшным открытием. Оно-то и объяснило эту цветовую агрессию, проявившуюся впервые на подсознательном уровне. Пересказывать не буду, вот цитата. В 2002 году «во всем мире были опубликованные фотографии первых заключенных Гуантанамо. Заключенные, одетые в оранжевые комбинезоны, в больших перчатках, в наушниках для заглушки звуков и в очках, стекла которых были покрашены в черной краской (чтобы не видеть – П.А.), приседали к черным ботинкам своих надзирателей…»[1]

Антракт-пайка

Бежать уже не надо. Остановились. Только теперь в голове появилась мысль, что дальше этих стен, бараков, лесоповала ничего нет. Только небо открыто взору, только это бездонная, синяя ширь твоя, и никто ее не отнимет. На ум приходит автор первой лагерной повести А.Солженицын. А ведь это déjà vu! Студенткой четвертого курса музыкального училища я писала работу по повести «Один день Ивана Денисовича». Помню, тогда тема лагеря и тема человека больно задела меня. Размышляла о том, каких трудов стоит человеку не потерять свое достоинство, внутреннюю свободу, живя в заключении.

Переход из зоны строгого в зону особого режима также сопровождался выкриками охраны, типа «пошевеливайтесь», «не останавливаться»! А около дороги десятки женщин, разбившись на пары или в группах… Снова мольбы и крики... И так по всей дороге… Эти немые портреты в руках у отчаянных женщин, готовых падать под прикладами автоматов, только чтоб докричаться до нас. Теряешься, потому что не знаешь, как реагировать. Что это? Часть спектакля? А, может быть, жизненная ретроспектива? Кто-то смеялся. Кто-то шел, утомленный солнцем. Мне хотелось плакать.

Миру мир (финал)

«Фиделио» Бетховена – призыв к борьбе с несправедливостью, защиту свободы. А борьба – это всегда вложенные силы (физические ли, материальные, духовные).  «Это была одна из самых тяжелых работ в моей жизни. Но, в то же время, одна из самых знаменательных». (Майкл Хант) Посмотрите, что об опере скажет Бетховен: «Из всех моих детей, она стоила мне наибольших мук при рождении, она же доставила мне наибольшие огорчения, - поэтому-то она мне дороже других».

Уникальность проекта ощутили, в первую очередь актеры, потому что петь пришлось без дирижера. Следующими (на своей шкуре) испытали силу творческой мысли зрители. Аплодировала исполнителям и я. По-моему, постановка попала в яблочко. Не только не оставила равнодушной, но помогла по-новому взглянуть  на произведение классика. У меня возникло желание достать из стола запылившуюся партитуру и свежим взглядом посмотреть на нее. Разделяющая нас дистанция (в 200 лет) не превратила бетховенский шедевр в  «музейный экспонат».

Как оказалось позже, на представлении было 250 человек, именно столько заключенных содержалось в каждом из лагерных бараков особой зоны. Совпадение, или, может быть, промысел?

Часть 2  

18 июля 2010

Две художественные выставки

Хамза Шарипов

«Будьте, как дети…»

Картины этого художника из Татарстана (Набережные Челны)заставили посмотреть на мир детскими глазами. То есть верить в то, что рисуешь, отбросив всякие излишества (объемность фигур, законы перспективы). Плоскостной схематичный рисунок, кажется, может вобрать в себя всю вселенную!

Простота, открытость миру, бесхитростность, наивность, а с другой стороны обращение к символам, архетипам. Первобытность в сочетании с конструктивизмом, переходящая порой в игру света, цвета и свечения, подобно живописи Рериха. Подобный поворот, возвращение к первоистокам, так сказать, отражает желание автора обратиться к природе, почувствовать единство с ней. В век господства техники подобное желание не редкость. Возникает оно и у меня. Тогда я надеваю кроссовки, сажусь на велосипед и «кручу, кручу, кручу, педали кручу…»   

Казалось бы, сколь незамысловат сюжет. Как чисты краски и тонки линии. Персонажи так и кочуют от картины к картине, лишь изменяя свой цвет. Но что значит цвет для живописи? Он его душа, его характер, его суть.

 На одной картине синяя лошадь. Она пьет воду, и, как будто, сама из нее состоит. Вспоминается урок биологии в школе, где нам говорят: «Ребята, запомните, человек на 80% состоит из воды!»  Как не верить картине? На другой картине конь уже белый и светится! Третий словно слился с наездником в одно целое,  вызывают ассоциацию с Аватаром. Помните, как жители зеленой планеты приручали животных к себе?  

Дом, дерево, лошадь, волк, птица, человек – эта цепочка становится символом целого мира. Там нет вражды, но есть борьба, нет лжи – есть вымысел, нет вычурности – есть простота, нет показного любования – есть искренняя любовь.

Вот забавная картина! Волк, сидящий в бутыли с красным вином, сверху которого красуется розочка. Как еще яснее изобразить Зло?! Как самобытна работа «Похищение Европы». Надпись на родном языке (возможно, текст народной песни) придает ей интимный характер. Так художник трактует сюжет, взятый из древнегреческой мифологии, точно событие глубоко личное.

Смотреть на мир широко открытыми глазами, не бояться зла, потому что оно все-таки будет побеждено добром, стать ближе к природе – вот чему научила меня эта выставка.

«Здравствуйте, господин В.Х.!»

Меня привлекло название художественной выставки. Захотелось узнать, кто скрывается под этими многозначительными В.Х. (конечно, возникла ассоциация с ХВ, что для каждого православного переводится как Христос Воскресе). Незаурядная талантливая личность со своей жизненной философией и верой, что жизнь станет лучше рядом с прекрасным. Человек, у которого есть только один враг – его плохие работы, за которые он будет держать ответ перед Всевышним.

С чего началось мое знакомство с творчеством Василя Ханнанова? С рекламы!

Рекламная пауза» - один из залов был посвящен ей. На яркой ткани появляется образ человека, сотканный из рисунков товарных этикеток. Человек словно пропитан рекламой насквозь. На любой вопрос уже готов слоган. Gillette: Лучше для Мужчины нет; L`Oreal, Париж: «Ведь Вы этого достойны», Mirinda: «Жизнь хороша, когда пьешь не спеша» и так далее. С трудом выцепляла каждую следующую фразу. Раньше они сами собой всплывали. А все потому, что почти четыре года из своего моциона исключен телевизор.

Работы на платках – Портреты сестер Кусимовых (родственниц Василя). Попадаешь в какой-то особенный мир. Цветок как отражение человеческой души. Яркий красный мак или нежная голубая фиалка. Кто бы мог подумать, что лица людей так гармонично впишутся в женский предмет обихода. Подходя к панно ты чувствуешь ауру изображенного человека. Какой живостью и любовью наполнены лица, сколько в них света и тепла. Будто входишь с ними в незримый контакт.

Диалог с Гогеном

Часть экспозиции занимали картины на платках, сюжет которых взят у Гогена, а образы свои -  башкирочки да татарочки. В одном из интервью художник объясняет, что у французского живописца он искал лишь сюжеты, позы для своих натурщиц. Однако обращение к нему, по-моему, связано не столь с внешней стороной, сколько по внутренней, духовной близости. Работы обоих авторов роднит жизненная философия. В 1881 году писатель-натуралист Гюисманс так говорил о картине Гогена «Этюд обнаженной натуры»: «Осмелюсь утверждать, что ни у одного из современных художников, работавших над обнаженной натурой, с такой силой не звучала правда жизни...» Но эта не та правда, что была у художников-реалистов. Гоген искал не отражение внешнего, а «таинственный центр мысли»! Так и  Василь Ханнанов в своем творчестве отражает не столько внешнюю красоту человеческого тела, сколько силу мысли, философские вопросы о смысле существования, как, например, в картине «Первородный грех». На ней в зарослях прячется девушка, будто стыдясь своей наготы. Но разве ее мы должны стыдиться? Будто бы спрашивает нас художник, приглашая в зал, где на черном фоне полотен, точно планеты, обнаженные люди: старые, молодые, мужчины и женщины, дети.

Кульминационная часть выставки называется «Пробуждение, или Явление народа Христу».

«Автор создает портрет человечества, а обнаженность – это метафора равенства перед всевышним». (Наталья Суркова – куратор выставки «Здравствуйте, господин В.Х.!» в Пермской художественной галерее). Народ сам идет ко Христу. Точно пробуждаясь от долгого сна, люди  – около сотни обнаженных тел – сидят, лежат, стоят. Сначала немного страшно, затем стыдливо опускаю глаза, вдруг кто-нибудь заметит, как я разглядываю ту или иную картину. Потом приходит понимание, что стыдиться не этого нужно. А того, что мы делаем, наших помыслов и поступков. Василь Ханнанов мечтает создать коллекцию из 500 полотен – своеобразное приношение Богу.

Взломщики сердец

Каждый век определяет искусству свою нишу. То оно «на поводке» у власти и призвано восхвалять ее, то его считаю ремесленничеством, пригодным лишь копировать действительность. Какой ролью наградим современное искусство мы? Кем для нас является современный художник? Певцом, затрагивающим тончайшие струны души? Ммм.. нет! Может поэтом, что своим острым пером «кромсает действительность»? Снова не то. Ответ нам подсказывает Наталья Суркова. «На Родине художника называют «хакером молодых сердец». Думаю, что и сердца пермского зрителя будут взломаны «волшебной силой искусства» Василя Ханнанова».

Вот оно что?!

 Часть 3

26-27 июля 

Крестный ход

«Парня в горы тяни, рискни…» (В. Высоцкий)

Хочешь узнать человека поближе? Отправляйся с ним в крестный ход. Только пройдя испытания километрами, зноем, дождем, можешь по достоинству оценить все грани его характера (и своего – тоже). Множество страстей и страстишек как будто случайно всплывают и мельтешат перед твоими глазами, устремленными только в землю, и иногда куда-нибудь вдаль. Кругом ведь мир Божий!

Умей нести свой крест и веруй.

Человек должен быть верующим или должен искать веры.

Иначе жизнь его пуста.

А.П. Чехов

 И путь твой – дорога к храму. Непростая, тернистая эта тропа. Ой, как много на ней песка, сорняков, рытвин. Но еще больше благодати. Чистое бледно-голубое небо, уже слегка-пожелтевшая от зноя зелень, еще в росе мягкая трава. Идешь и идешь, камни, попадаются часто. А подошва кроссовок тонкая, каждый камень считаешь. Скорей бы асфальт. Однако по нему идти нелучше. Черный ведь, припекает. Идешь и плавишься находу. Фляги с водой передают из рук в руки. Кто посильнее несет большие баллоны с водой.

Но около икон,  все же, хорошо идти. Тут молитва сама льется. Впереди несут фонарь, за ним хоругви, потом иконы. Певчих иной раз благословляют перед ними идти. Поем непрестанно. Антифонами: мужской хор – женский, мужской – женский. Так все время. Когда поешь, легко становится. Только задумаешься, пожалеешь горлышко, решишь отдохнуть, тут же ноги мякнут, спина горбится, рюкзак за плечами тяжелеет. В общем, не жизнь, а мука.

«Зачем так над собой издеваться?» - спросят, бывало. «Вот бездельники, лучше бы делом занялись!» Я не обижаюсь, жалею их. Сама что ль, не была такой? Не все ж на плоть свою пахать, правда? Пусть лучше она на душеньку поработает. Не зря и название ходу дано – крестный! Все равно, как Спаситель на Голгофу шел, крест свой тяжелый нес, за людей молился.

Радует меня то, что больше другие люди попадаются! Едва увидят вдалеке блеск креста и тоненькую длинную вереницу людей, звонить в колокола начинают. И долго-долго слышится трезвон. И слезы подкатывают. Так радостно, что осилили, дошли наконец-то. Одно лишь желание – упасть на землю и не вставать. Ноги смозолены, лицо обгорело. Впереди еще служба, а кто причащаться на другой день собирается, еще и молитвы надо успеть прочитать.

Спустя час ты уже не только бежишь довольный на службу, но успел забыть про больные места, поешь да читаешь, молишься! Что случилось? Из-за чего произошла такая перемена? Все очень просто. Мы дошли до пос. Юг, а это значит, здесь встретят друзья. Банька натоплена, чистая одежда и обувь дожидаются своего адресата, деревенское молочко, сметанка, творог для особо болящих (на сей раз я попала под эту категорию). Овощи со своего огорода. Радушие как бальзам на свежие раны (в бане успела обжечься о печку, сижу за столом с волдырем на руке).

В храме. Опередив регента (дирижер церковного хора), с радостью предлагаю свои услуги. Хор уже поет, и я на коне, браво и смело держусь в роли корифея. Но минута славы оказалась коротка, и я должна повиноваться. Вновь мое место в строю. Нет, я не лучше других, пусть гордость приумолкнет. Как бы ни делала вид, что все в порядке, и вовсе не хотелось регентовать эту службу, что-то скребет на душе. Зависть? Нет. Ее отдаленные, глухие раскаты. Эх, если бы успеть на исповедь, да от чистого сердца раскаяться… Не успела, что-то остановило. Завтра крестный ход идет без меня.

Стою на остановке, жду автобус. Взглядом провожаю счастливцев, спешащих на гору Благодать. Мне до нее в этом году дойти не суждено. Подъезжает попутка, те, кто стоял рядом, уезжают. Стою одна. Думаю…

Семенова Елена, 2 курс