Чарльза Буковски, известного американского поэта и писателя, с
уверенностью можно назвать наиболее противоречивым автором конца XX века. В любом случае, к
его текстам совершенно невозможно остаться равнодушным. Они вызывают либо
невыносимое отвращение, либо неприкрытое восхищение.
Буковски относится к авторам, которых бессмысленно и, наверное, опасно
пробовать ставить в какие-либо рамки или классифицировать. Некоторые относят
его к битникам, другие – просто к ненормальным, третьи сравнивают с Довлатовым,
Прустом или еще с кем-то, а кто-то откровенно восхищаются огромной силой
таланта и необычностью мироощущения. Достаточно взглянуть на этот небольшой
стих из книги "Стихи последней ночи на Земле":
с днем рожденья
когда Вагнер был стариком
в его честь устроили день рожденья
и сыграли пару случайных композиций молодости.
после он спросил: "кто это сочинил?"
"вы," ответили ему.
"ах," произнес он, "я всегда так и подозревал:
у смерти значит все-таки есть какие-то достоинства".
 Кажущаяся простота и грубая откровенность литературного стиля не
являются фальшью или намеренным шоковым воздействием на читателя. Это всего
лишь увеличенная до крайности глубина детализации рассказа, прямое вхождение
повествования во все мелочи, грязь и красоту существования и предельная
честность автора. В этом Буковски инстинктивно следует принципу Бродского:
"Поэт должен быть агрессивен по отношению к своему читателю". Цитаты говорят
сами за себя и даже более того:
"В тот день я отвез ее на пляж. День стоял рабочий и не вполне летний,
поэтому берег был великолепно пуст. Пляжные бичи в лохмотьях дрыхли на лужайках
над полосой песка. Другие сидели на каменных скамьях, передавая другу одинокую
бутылку. Кружились чайки, безмозглые, но рассеянные. Старухи лет по 70-80
сидели на лавках и обсуждали продажу недвижимости, оставленной им мужьями,
давным-давно не выдержавшими гонки и глупости выживания. Для всего тут в
воздухе разливался мир, и мы бродили по пляжу, валялись на лужайках и почти ни
о чем не разговаривали. Хорошо было просто быть вместе. Я купил пару
бутербродов, чипсов и чего-то попить, мы сели на песок и поели. Потом я обнял
Кэсс, и мы проспали часик. Почему-то это казалось лучше, чем заниматься
любовью. Мы текли вместе без напряжения. Проснувшись, мы поехали обратно ко
мне, и я приготовил ужин. После него предложил Кэсс жить вместе. Она долго
сидела, смотрела на меня, потом медленно ответила: – Нет".
Тексты Буковски ощущаются почти физически; они выпуклы и явно имеют
вкус, всегда разный. Об этом очень точно сказал Д. Хармс: "Стих должен быть
таким, чтобы если бросить его в окно, то стекло разобьется, иначе и вообще
незачем писать" (цитата слегка не дословная, sorry…). Местами он невероятно
остроумен, горечь и смех смешиваются воедино, образуя уже не черный юмор, а
нелепую несерьезность жизни вперемешку с цинизмом и болью. "У каждого – свои
разнообразные преисподнии, у меня же – фора в три корпуса на поле. Поэтому я
пил все больше и больше вина и ждал смерти".
Биография самого Хэнка (так его называли друзья) лучше всего написана
им самим в нескольких абзацах. Опираясь на них, можно составить картину уже
немолодого, слишком много повидавшего человека с умеренными вкусами во всем,
оставившего за собой, пожалуй, единственное право – писать, поняв, что кроме
этого все равно бессмысленно, по крайней мере, для него.
"По большому счету, учился я всему сам, хотя мое образование и включает
в себя два года в Городском Колледже Лос-Анжелеса. Вскоре после этого я начал
скитаться по стране, перебиваясь случайными заработками, вроде работы уборщика,
служителя автозаправки, охранника, посудомоя, экспедитора, складского
служащего, приемщика, нарядчика, водителя грузовика, почтальона, кладовщика,
почтового клерка, служителя на автостоянке. Еще я работал на фабрике собачьих
бисквитов, фабрике флуоресцентных ламп, на бойне, был членом железнодорожной
ремонтной бригады, а также работал на Американский Красный Крест. Я видел
большинство городов и работал примерно в сотне мест. В основном, я голодал,
пытаясь писать, ограничивая себя одним шоколадным батончиком в день, и писал по
четыре-пять рассказов в неделю. …Мне и до сих пор немногое нравится. Я до сих
пор пишу, в основном – подпольно и вряд ли богато; как раз так, как и должно.
Раз или два в неделю мне нравится играть на бегах, мне нравится классическая музыка,
пиво, я романтик, слизняк, мне нравится бокс, и одна-две женщины, которых я
знал, возносили меня гораздо выше крыш".
Как ни странно, всплеск его таланта пришелся не на зрелость или молодые
годы, а на довольно поздний период жизни. Он сам пишет об этом: "Я бросил
работу в возрасте пятидесяти лет (в смысле, работу на дядю) и написал свой
первый роман "Почтамт" – за двадцать ночей, использовав двадцать пинт виски,
тридцать пять упаковок пива и восемьдесят сигар". Кроме всего прочего, Буковски
также был журналистом, немного рисовал и был очень неплохо лично знаком с
разными известными литераторами того времени.
Стихи, романы и рассказы Чарльза Буковски можно найти в Интернете на сайте
"Лавка языков" (Speaking in Tongues). В печатном виде я их не видел вообще, по крайней мере, у нас в
городе.
Вячеслав Спорышев
|
