|
Эта статья
была написана год назад, я тогда только подошла к осознанию концепции "транс-арт"... Тогда у нас ректор консерватории закрыл
наш сайт, потому что мы связываться начали с Венским и Лондонским Симфоническим
оркестром, дабы вывесить на сайте их инфу, писать
статьи уже интереснее, чем просто для студентов, дизайн сделать как на сайте Loreena McKennitt... Сказал: "Я старик, из-за вас у меня
вообще все музыканты эмигрируют..." и закрыл сайт с санкциями изгона из консы всех
студентов-журналистов
В такой же сложный и революционный период для
России, как рубеж 19 и 20 веков, сегодня
искусство продолжает и существовать, и удивлять. В области высоких технологий и
образования мы стали страной третьего мира (зайдите в любое представительство
иностранных государств в Нижнем Новгороде, которое предоставляет
образовательные услуги, и вы увидите нашу страну в списках стран третьего
мира), но искусство как будто остановилось во времени. Единственная сфера,
которая не поддается контролю ни посредством революционных перемен, ни потоками
капитала, ни изменениями менталитета или моды, - это творчество человека. Есть
2 России: одна растерялась перед потребительской идеологией и душевной
пустотой, и другая, где общечеловеческие ценности все еще так же «престижны», вне контекста времени.
В Нижнем Новгороде внутри странного ансамбля из
казино, рок-кафе, дома Актера, готов и толкиенистов
на Черном Пруду, рынка с цыганами и бродягами, бесконечных стоянок автомобилей
и брани людей друг с другом, луж, спешки, - существует уже более 30 лет детская
хореографическая студия «Щелкунчик», поражающая своей принадлежностью совсем к
другому миру. Призрачному, но удивительно реальному миру аристократической
культуры и традиционного общества. Или, цитируя Асафа
Мессесера, можно сказать сегодня то же самое:
«Классика была любима мною именно за ее
абсолютно организованную технику и целомудренность. Как рулевой она выводила из
сумерек сомнений». Так он написал о своем потрясении эмоционально немыслимым в
то время выступлением танцовщицы Айседоры Дункан. Современный писатель Стивен Кинг, идеолог
кошмарного абсурда, тем не менее вторит ему: «В мире по-настоящему прекрасными
являются три вещи: свет, любовь и порядок».
Но как написать о классическом балете в контексте
the contemporary art? Когда
я вижу великого, на мой взгляд, Хоакина Кортеса в его the contemporary
dance ( он сам
называет так свой танец), я понимаю, что изначально великие силы жизни и
любви, заложенные во фламенко, способны трансформировать неживое в живое.
Об этом и многом другом мы говорили с Екатериной
Сомовой, руководителем Хореографической студии «Щелкунчик». О классике и
авангарде, чью «силу воображения, символизм зрелища, метафорическое могущество,
присущее античному театру», как писал Асаф Мессесер, теперь можно вполне отнести к процессам, так или
иначе трансформирующим the contemporary art в живой
культурный артефакт, уже не лоббирующий абсурд. Об этой тонкой грани мы и
говорили с ней почти год назад, но сегодня захотелось вспомнить об этом в контексте нашего транс-арта.
В «Щелкуничике»
целомудренность и аристократизм классики маленькие танцовщицы сочетают с
античной или авангардной «метафорической силой» под музыку Альбиони,
Чайковского, Тома Вейтса, Бэнсона
или фламенко. В сущности, это искусство оказывается гораздо больше соответствующим мироощущению современного
человека, чем само постиндустриальное «актуальное искусство», ибо оно дает
надежду, тогда как устаревший авангард ее отнимает. Руководители «Щелкунчика»
зарабатывают мало. Это опять напоминает мне Россию рубежа 19 и 20 веков, и
Россию кризиса 20-х годов прошлого века: «В тяжелейшем для России 1920 году
искусство держалось на тех, кто не поддался отчаянию, «бесу уныния», бесплодным
рефлексиям, но работал и работал! И их деяния и мужество подготовили восход новых
имен, перебросили звук переклички от поколения к поколениям, от умов в умы…»
Круги по воде дошли и до начала 21 века.
У нас сейчас, может быть, не валяются тела
лошадей, замерзших на снегу от холода и
голода, как во времена Нижинского, Скрябина, Мессесера,
Фокина, а людям есть что надеть, есть ночные клубы, где можно забыть свои
неудачи, выплеснуть и негатив, и позитив, но меньшее ли отчаяние разлито
сегодня в воздухе?... Меньше ли трагедий совершается сегодня каждый день под
равнодушно-мудрым небом?... И сколько тонких и талантливых людей живут на грани
нищеты без достойной зарплаты и без поддержки государства?... Эти люди
продолжают работать и создавать прекрасное,
как когда-то жили и творили великие Мейерхольд, Голейзовский,
Горский, Гремина,
Рахманов. Не отрицая традиций, они наполняли их своим временем, оставляя
классику глубоко внутри своего творчества.
Я познакомилась с очень многими такими же людьми в
России, в Нижнем Новогороде, и один из них композитор
Геннадий Курсков, но о нем – совсем другая история.
Сегодня я хочу говорить о балете . Эти люди творят другой мир, как
творил великий сказочник Гофман, чья сказка «Щелкунчик и мышиный Король» стала
реальностью в жизни более 300 девочек, каждая из которых пришла в свою
сказочную рождественскую историю и осталась там навсегда. Екатерина Сомова говорит: «Мы – большая семья. Может быть, мы все не
менее близки друг другу, чем родные сестры и матери». Они получили неограниченные возможности
реально жить во «вторичной реальности», как мир сказок называл Толкиен в статье «О волшебных историях». Они нашли свою Нарнию
в Щелкунчике!
Девочки работают над собой. Над стилем и
мастерством по несколько часов в день на изнурительных тренировках. Многие из
них остались в балете навсегда. Одна из них, известная танцовщица фламенко в
России Алёна Шульгина, отточила свое
мастерство в Андалузии. В хореографической студии маленькие девочки
танцуют в классических спектаклях (которые сами со своими руководителями
и ставят) Чайковского, Александра Глазунова («Раймонда», «Барышня-служанка»,
«Времена Года»), Людвига Минкуса («Дон Кихот», «Баядерка», «Бандиты», «Фиаметта»), Игоря Стравинского («Жар-Птица», «Поцелуй Феи»,
«Аполон Мусагет»). Не правда ли, не каждый и
классический «взрослый» театр может похвастаться таким репертуаром? Девочкам от
4 до 19 лет. Они говорят, как для них важно работать в традициях Мариуса Петипа, - в его трактовках классической сцены, -
потому что он является, по сути, создателем русского балета как явления.
Русский балет повлиял в 20 веке на весь мировой
танцевальный контекст, и влияние гениальных русских эмигрантских школ ощутимо и
сегодня. Сотрудничество великого арт-менеджера
декадентской эпохи Дягилева с Игорем Стравинским и Вацлавом
Нижинским непреодолимо изменило облик всего мирового балета. На мой взгляд, это
было первой попыткой соединить искусство с жизнью. Современный театр старается
разбить разницу между зрительным залом и сценой, и толкиеновская
«вторичная реальность» постепенно становится «первичной» и самой
наиреальнейшей, ведь она ближе к типично человеческому, чем машинные
цивилизации или миры однообразия танцполов (само
собой, я делаю исключение для таких авторов как Пол Оакенфолд,
Роберт Фрипп, Брайн Ино или Майк Олдфилд. Человеку
всегда хочется осознанного безумия, но что, как не искусство, может ответить на
этот запрос?...
Что же касается фламенко и модной сейчас испанской
музыки (настолько модной, что БГ отбросил временно свою кельтскую волну и впитывал
вдохновение в Каталонии, по-моему ), то в классическом балете, о чем мы
сейчас и ведем речь, классика канто хондо давно была переплетена с импрессионизмом в
произведениях еще Мануэля де Фалья. Его балеты,
поставленные Дягилевым, – «Любовь-волшебница» и «Треуголка», - вполне в струе
реалистического авангарда. «Фалья был музыкант, Лорка – поэт. Федерико в поэзии был музыкантом, а Мануэль
поэтом в музыке», - говорили о них. Тот новый реализм (а вовсе и не авангард даже), что принес 20
век (Дебюсси, Дюк Альбенис,
Стравинский, Фалья, Лорка ), по-настоящему
наше общество услышит и увидит и не здесь, и не сейчас, а завтра и в
другой реальности. Как только сейчас музыковеды немного придвинулись к
пониманию феномена Скрябина…
…«Дети Индиго» живут на площади Минина в окружении
шумных рынков и престижных вузов, и никто не ведает о том, что они несут миру
новое прочтение великих имен и великий контакт с душами древних, и, может быть,
свои великие прозрения. Что можно сказать о них, совершенно не вписанных в современный
культурный контекст, как его понимают «идеологи» от современной культуры? Мне
вспоминаются слова Максимилиана Волошина об Айседоре Дункан, как современно они сейчас звучат! Сколько в них
близости и Хоакину Кортесу, и Геннадию Курскову, кто
своим творчеством сделал авангард реалистичнее реализма, трансформировав саму
жизнь:
«Айседора Дункан танцует все то, что другие люди говорят, пишут,
играют и рисуют: она танцует Седьмую Симфонию Бетховена и Лунную Сонату, она
танцует “Primavera” Боттичелли, танцует стихи
Горация, идиллии Мосха и итальянских примитивов, и
танцует Тициана и глюковского «Орфея»…
Я думаю, что такое понятие как транс-арт,
к чему мы сегодня только подходим, как первая ласточка возникло в среде русских
танцовщиков прошлого века или французских художников-импрессионистов (имхо, конечно). Едва
ли они знали, что начали трансформировать реальность… Или знали?...Но судите
сами: Леонид Мясин, Джером Роббинс (хореограф «Ветсайдской истории»), Морис Бежар… Имена не такие уж
знакомые простым людям, но это имена сегодняшнего дня в мировом танцевальном
контексте. И в основе их творческих откровений – классика, странная,
авангардная, душевная, живая классика, оставленная Западу нашими эмигрантами:
Дягилевым, Фокиным, «Русским балетом в Монте-Карло»,
Нижинским.
«Весна
священная», «Одиночество», «Клоун Бога»
Нижинского, «Гибель Розы»… Сколько таинственного и магического чувства
было вложено в это. «Будьте буйной девчонкой, - говорил великий хореограф
Горский юной Рите Кандауровой. - На пальчиках не танцуйте
(конфетно). Прыгайте, как молодая козочка, и сойдите
с ума по-настоящему. Умрите – всерьез, а не положив одну ножку на другую».
Именно он открыл, что «классическое па можно исполнять с разной стилистической
окраской – на испанский лад, на русский или же в польском «мазурочном» рисунке.
Он сразу же отверг виртуозность ради виртуозности. Каждое движение несет мысль,
чувство, состояние, действие…», - как писали о нем единомышленники. «Он
стремился к психологическому реализму танца»! Разве не эту же школу мы увидели
в современных западных мюзиклах, начиная с «Ветсайдской
Истории» и заканчивая “CATS”?
И Россия, до сих пор живущая духом своим во всем
мире, на театральных сценах всех других государств, остается такой же бедной
эмигранткой по сей день у себя дома, как и ее «дети Индиго»...
Русский
балет за рубежом
«Русский балет Дягилева» ( с1911- по1929)
После смерти Дягилева театр существовал
самостоятельно и обособленно, – он не входил в состав других
зарубежных театров и не растворялся в них.
«Театр танца Нижинской»
И.Л. Рубинштейн (с 1910 по 1934)
А.П. Павлова
(Англия, а потом весь мир с 1918 по 1931)
«Русский Романтический Театр» Б.Г. Романова
(1922-1926, Германия)
«Балле – интим» в 1916 году в США А.Р. Больма
М.М. Фокин и В.П. Фокина. “Fokine
American Ballet” c 1924
На базе “Fokine American Ballet” американский балет
«Мордкин Балле» (с 1927 до 1939)
«Балле Тиэтр» (с 1951 “American Ballet Theather”)
Helen
|
