Конституция: надежды и действительность  |  Перехват мечты

В России с начала XIX в. - несомненно под прямым влиянием французской революции - знаменем демократических перемен стала Конституция. Именно с ней связывались расчеты передовых людей страны на смену самодержавно-крепостнических порядков строем Разума, Демократии, Справедливости. Мечта о Конституции, соединяющей великие идеи европейского Просвещения и российской государственно-нравственной истории, - это душа, стержень политических проектов декабристов, подтекст государственно-правовых дел Сперанского и Витте. Как раз с предполагаемым подписанием конституционного документа, завершающего цепь крупных реформаторских акций, соотнесла российская История последний день жизни Александра II, павшего жертвой первого залпа революционного безумия, охватившего вскоре всю Россию. Вовсе не случайно то, что духовно-нравственный интеллект российского общества во время, предшествовавшее большевистскому перевороту 1917 г. нашел наиболее последовательное выражение в деятельности влиятельной демократической партии, в самом названии которой обозначено слово "конституция", ("конституционно-демократическая партия" - "кадеты", вызывавшая бешеную ненависть коммунистов-большевиков). Показательно и то, что царские Манифест 17 октября 1905 г. и Основной закон от 25 апреля 1906 г. именовались многими людьми, в том числе либеральными деятелями, некой "Конституцией". Но вот один из многих парадоксов, которыми отмечена российская история. Неистовые враги самого института конституции - большевики сразу же, как только ими была захвачена власть в Российской империи, использовали этот институт в своих целях. Это вообще характерная черта большевистской политики - неотступно и фанатично следовать своим утопическим предначертаниям и одновременно не гнушаться никакими средствами при их осуществлении, перехватывать и вовсю использовать, казалось бы, классово чуждые им институты и проекты. Так было с акцией по национализации земли (Тогда за основу были положены эсеровские разработки). Так случилось и с конституцией. Не минуло и года после октябрьского переворота, как появилась первая советская конституция, в 1924 г. - вторая, в 1930 г. - третья, в 1977 г. - четвертая. Причем здесь не некие чуть ли не невинные политические игры (кто-то что-то "перехватил", использовал чужое, что будто бы ничто не меняет), а события, которые деформируют общепризнанные ценности, саму суть неадекватно используемых институтов. В данном случае - суть института конституции. С этой точки зрения советские конституции - это не просто неадекватно использованные, политико-тенденциозные феномены. Они - плоть от плоти продукты и элементы советской коммунистической системы, представляющие особый класс явлений. Конечно, между четырьмя советскими конституциями существуют немалые различия. Первые две из них (1918, 1924) неприкрыто откровенные большевистско-коммунистические документы, провозглашавшие диктатуру пролетариата, гегемонию рабочего класса, исключение из политической жизни угнетателей и эксплуататоров, приоритет прав угнетенных и эксплуатируемых народов и другие коммунистические догмы, два последующие конституционные документа (1936, 1977) нашпигованы внешними демократическими формами: "права граждан", "правосудие", "закон", многое другое, что как будто согласуется с развитыми демократическими ценностями западного мира. Но эти формы построены так и составлены такими условиями и ограничениями, что сколько-нибудь существенного, реального значения они в жизни общества обрести не могли. И при всем при том главное, характерное для всех советских конституций, и здесь остается неизменным - то, что позволяет говорить о некоторых единых советских конституционных традициях. Что это за традиции? Во-первых, советские конституции - это не юридические документы высшего уровня, а документы в первую очередь политические, идеологические, закрепляющие "строй", "систему", цели и задачи жизни общества, а в этой связи - некоторые политические и правовые характеристики коммунистической системы, существующей на территории былой Российской империи. Во-вторых, советские конституции - это преимущественно декларативные документы или, во всяком случае, документы, заглавное и определяющее значение в которых принадлежит общим формулам и оценочным суждениям. В-третьих, советские конституции - это документы во многом из мира иллюзий, мифов и государственной лжи; они находятся в разящем несоответствии с фактической организацией партократической власти, изобилуют обманными утверждениями, вроде "власти трудящихся", провозглашая демократические права, сводят их на нет ограничениями и политическими условиями их осуществления (такими, как "в интересах трудящихся", "в интересах социализма"). Для всех четырех, советских конституций характерен и ряд общих содержательных черт. Среди них представляется важным выделить следующие: приоритет общества, государства и идеологических постулатов над личностью, ее интересами; возвеличивание Советов в качестве всевластных органов, их конституирование как единой системы власти "снизу доверху"; и наконец, - известная легализация партократической власти, закрепление "руководящей и направляющей роли КПСС" как "ядра", основы всей политической организации общества (ст. 6 Конституции 1977 г.).