На главную
AnimalJazz, 9-03-2008, Rocco::ФотоSTIGMATA: Acoustic & Drive Show 2008, 2-03-2008, Rocco :: ФотоLuk - Sex,  24-02-2008, Rocco::Фото

**

Рубрики

Self-Actuality Humanite  |  Страсти Христовы

..."Вид его был как молния, и одежда его бела как снег"... это, конечно, не про Мэла Гибсона. Это про ангела, который, отвалив камень опустевшей гробницы Христа и грозно восседая на нем, встретил Марию Магдалину. Гибсон не ангел, но его "Страсти Христовы" точно произвели эффект обрушившейся молнии. Судорога потрясения скорчила Голливуд, правозащитные организации, Ватикан и американцев, которые идут на ленту, снятую на арамейском и латыни, как на "Властелина Колец"...

Все началось 12 лет назад, когда Мэл Гибсон испытал глубокий душевный кризис. Что это был за кризис - непонятно. Может быть, банальное "Кто я? Зачем и куда я иду?" Ничто не радовало Мэла Гибсона - ни любящая жена, ни дети, ни карьера и страшные миллионы. Даже то, что журнал PEOPLE трижды включал его в число пятидесяти самых красивых людей мира. Он погрузился в духовные искания.
Поверить в это нетрудно. Человеком он всегда был беспокойным и удачливым. Актером стал почти случайно: сестра узнала про прием в колледж и тайком послала его документы. Гибсон спорить не стал, ибо ему было все равно. Перед экзаменами хорошо посидел с друзьями, славно подрался, в соответствующем виде представ перед приемной комиссией. Разумеется, его взяли. За первый фильм он получил 400 долларов, за четвертый - миллион двести тысяч, став первым австралийцем, чей гонорар перевалил за единицу с шестью нулями. Ко времени своего кризиса он снялся в нескольких "Смертельных оружиях", стал весьма богат, и впереди были годы спокойной жизни и новых боевиков.
Примерно в те времена Гибсон снял свою первую режиссерскую работу - драму "Человек без лица", где сыграл обезображенного в автокатастрофе бывшего учителя, сведя таким образом счеты с журналом PEOPLE. А еще через два года поставил "Храброе Сердце" и получил за него два Оскара. Отсюда мораль: душевные кризисы окупаются и хорошо оплачиваются, нужно только следовать своему храброму сердцу.
Неизвестно, слышал ли он голоса, вещавшие что-нибудь вроде "Встань и иди", но он встал, пошел и написал сценарий совместно с Бенедиктом Фицджеральдом и снял фильм, обреченный на провал. Сделал он его в жанре, известном как Диатессарон, популярном в Сирийской церкви в 4 веке, - соединении четырех Евангелий в единое повествование. Поскольку история Сына Человеческого не нуждается в улучшении, основной концепцией постановки стала достоверность. Планировалось, что речь говорящих на арамейском и латыни героев переводиться не будет, даже субтитрами - и так всем все понятно. Субтитры все же пришлось поставить. И это при том, что в Америке не то что с субтитрами не смотрят - даже дублированные не переваривают. Первый скандал разразился еще до выхода фильма. Добровольный комитет из нескольких американских кардиналов и представителей Антидиффамационной Лиги, защищающей евреев от антисемитских выпадов, заполучил сценарий и объявил, что "Страсти Христовы" разжигают национальную рознь.
Как назло, масла в огонь подлил папа Мэла Гибсона - Хаттон Гибсон, фигура колоритная, масштаба воистину фолкнеровского. В телефонном интервью он выдал образцовый черносотенный текст, что народ-избранник тайно правит миром и все в таком же духе. Выросший в Америке в семье ирландских католиков, иммигрантов из Австралии, Хаттон Гибсон Америку никогда не любил. Когда началась война во Вьетнаме, он объявил жене, что не желает, чтобы его дети были пушечным мясом для этой богомерзкой страны, и уехал в Австралию. Приехал он туда ревностным католиком самого радикального толка, чему способствовали удивительные события.
Работая обходчиком на железной дороге, Хаттон поскользнулся в луже масла, упал на рельсы и получил перелом позвоночника. Врачи, как обычно, заявили, что ходить он больше не будет. Упрямый ирландец придумал какие-то упражнения, а пока тренировался, смотрел телевизионные викторины и отгадывал ответы. А через полгода начал ходить, а потом выиграл в викторину двадцать тысяч. Но это не все: железнодорожная компания признала, что травма получена по ее вине, и выплатила компенсацию.
Но, будучи настоящем ирландцем, он стал одним из тех католиков-сектантов, что отрицают постулаты 2 Ватиканского Собора, в том числе о недопустимости возложения коллективной ответственности на евреев за убийство Христа. Возникло обширное движение раскольников, к кому принадлежал и папа Мэла Гибсона. Недоверие к кинематографической затее сына еретика было столь высоким, что финансировать создание фильма Мэлу пришлось из собственного кармана - все крупные студии отказали ему в поддержке.
Что тот умело использовал в свою пользу. Он подал в суд на кардиналов, осудивших сценарий фильма, за нарушение копирайта. Он давал интервью, которое транслировалось по вещающим для прихожан телесетям, принадлежащим Церкви. Одно из таких интервью транслировалось в 15 000 церквей страны. Продюсер ленты Стив Макиветти отправился в Ватикан, где долго пытался всучить кому-нибудь из кардиналов диск с фильмом - на экспертизу. Кардиналы благоразумно уклонялись, однако продюсер был неутомим и добрался до секретаря Папы монсеньора Станислава Дживича. Папа посмотрел фильм и сказал свое знаменитое "ТАК ВСЕ И БЫЛО", о чем растрезвонили все газеты.
Понятно, что когда фильм наконец вышел, он окупился в первый же день - всем стало интересно, о чем так долго шел спор.
Однако неделя следовала за неделей, а люди все шли. Казалось бы, любопытство должно было быть удовлетворено, но, по данным исследователей рынка, многие из зрителей пошли на "Страсти Христовы" не единожды. Обреченный на провал известным сюжетом, отсутствием звезд первой величины, плохой прессой и скромным бюджетом, фильм стал одним из главных кинособытий года и одним из самых прибыльных проектов в истории кино.
Кроме коммерческого чуда в этой истории есть и другие, совсем уж удивительные. Смерть пятидесятилетней Пегги Лоу в день премьеры от сердечного приступа на сцене Распятия в своем родном городке Вичита, штат Канзас, прошла почти незамеченной - все были слишком увлечены поисками антисемитских мотивов в фильме. Однако, как ни крути, в этой картине есть настоящая кровь.
В мире есть множество куда более жестоких фильмов - начиная от "Иди и смотри", заканчивая недавней "Необратимостью", но люди на них не умирают.

Другой жертвой картины стал исполнивший Спасителя актер Джеймс Кавизел. Случайно или нет, но Кавизел ревностный католик: "Если семья молится вместе, то она вместе и остается" и все такое. С Гибсоном он знаком не был, и когда тот ему позвонил, Кавизел переспросил простодушно: "Мэл кто?" - "Мэл Брукс", - буркнул Мэл Гибсон и пригласил парня попробоваться на роль в фильме из жизни серферов. Кавизел, игравший до того в "Графе Монте-Кристо", согласился. Гибсон встретился с ним, присмотрелся, возложил на него руки и сказал: "Ты сыграешь Господа нашего Иисуса Христа". Предложение, от которого нельзя отказаться.

Кавизел согласился и прошел путь к собственной Голгофе. "Страсти" снимались хоть и в Италии, но зимой, и от холода Кавизел временами не мог говорить - ему отогревали губы, чтобы он мог произносить реплики. В итоге - воспаление легких. Он таскал на себе крест весом в 80 кг и заработал вывих плеча. От грима, который накладывался на все тело, у него началась кожаная инфекция. Один раз римский экзекутор не рассчитал удар, и Кавизелу досталось кнутом.
Но самый странный случай не оставил следов. Группа снимала эпизод с Нагорной проповедью, все было спокойно, но вдруг раздался страшный треск и люди стали кричать. Над левым плечом Кавизела горел огонь, а его тело окружало сияние. Удар молнии - случается и такое. Бывает, что после него выживают. Кавизел даже не пострадал.

Другой католичкой в этой истории является Моника Белуччи, сыгравшая Марию Магдалину. Католичка из нее, правда, плохая - она никогда не была особенно набожной. Однако что-то же заставило ее отправить своего агента к Гибсону, как только она узнала о проекте. Вероятно, эта роль не станет ее главной работой. Но суть картины она почувствовала удивительно точно: на вопрос, не трудно ли было играть на мертвом языке, она ответила, что выучить реплики дело нехитрое, но для нее "Страсти" ближе к немому кино, где выразительные средства не нуждаются в словах. Рискуя впасть в дурной вкус, можно добавить к этой истории тот факт, что после съемок Белуччи объявила о своей беременности - событии, давно ею ожидаемом.

Исполнившая роль Девы Марии румынская актриса Майя Моргенштерн закончила съемки на восьмом месяце и вскоре родила - нет, дочку, конечно. Как она считает, беременность добавила ей света, который невозможно воспроизвести никаким гримом. Еврейка по происхождению, интеллектуалка, владеющая румынским, английским, французским, русским и идиш, 42-летняя актриса заявила, что нечего объяснять про "Страсти Христовы" и не за что оправдываться: в фильме нет никаких антисемитских мотивов. Веса ее словам добавляет история: дед Майи Моргенштерн погиб в Аушвице, семья ее матери была депортирована и просто исчезла.
То, что Гибсон выбрал ее на роль, говорит, быть может, даже не столько о ее, сколько о его таланте. Зная о ней по румынской ленте 10-летней давности, он пригласил ее на пробы. Но проб не было, не было фотосъемки, не было разговоров о боли, только какой-то вялый треп. Майя, у которой был обратный билет в Бухарест, решила, что ее не взяли, но на всякий случай попросила агента поинтересоваться. "Разумеется, она сыграет Марию", - удивленно ответил Мэл Гибсон.
Другим признаком его гениальности является выбор актера на роль Сатаны. А точнее актрисы. Князя тьмы сыграла Розалинда Чеоентано, дочка Строптивого, и, поверьте, это самый выдающийся Сатана в истории кино - мертвенный андрогин, изысканный, как само зло, пугающий, как адский пламень.
Но всех этих волнующих историй недостаточно для того, чтобы лента стала грандиозным событием для общественной жизни. Гибсон ни много ни мало вернул зрителю его самого, доказав, что человек, платящий за билет, не обязательно быдло, которому надо потакать с большей или меньшей долей цинизма.
Изначально фильм должен был называться просто "Страсти", расширить название пришлось после того, как выяснилось, что копирайт на это название уже существует. А слово passion в английском имеет значение не только как душевная и физическая страсть, но как страдания Христа. И в значительной степени это история страсти и самого Гибсона.

Кажется, что творческое чувство, владеющее им, ближе всего к ярости. В конечном счете именно оно придало колорит "Смертельному оружию", именно оно превратило "Храброе Сердце" в нечто большее, чем костюмная драма, - шотландцы готовы молиться на Гибсона после этого фильма. А есть ли сюжет, более наполненный страстью, чем история плотника из Назарета?
Его история последних двенадцати часов жизни Христа полна такого холодного огня, что перехватывает дыхание.
Гибсон нимало не похож на бесноватого, на святого, на отшельника. Он судился с кардиналами, судился с каким-то бедолагами, переписавшими себе фильм на студии, осуществляющей постпродакшн, - для личного пользования переписали, что подтвердил суд. Бывший алкоголик и буян, Гибсон, вероятно, не самый славный парень на свете. Но его "Страсти Христовы" исполнены такой простоты и такой сокрушительной веры, что посмотреть их необходимо.
Впрочем, кинематографическое совершенство фильма уже самодостаточно. Гибсон потребовал от операторов, чтобы свет лежал как на картинах Караваджо. Комбинируя замедленную съемку с нормальной скоростью, он добился гипнотического ритма движений Розалинды Челентано, напоминающих тяжкий обморочный сон. Он сделал страдание одновременно невыносимым и мучительно, безнадежно обыденным, повседневным. Но важно не только это. После "Страстей Христовых" кино уже не может быть прежним. Теперь и режиссерам, и зрителям понятно, что массовый вкус, стоны о необходимых сборах, байки про секс и насилие, которые необходимы для кассы, - всего лишь отговорки заплывшей ленивым жиром индустрии. Кино может быть другим - как и зритель. Достаточно ли это БЛАГАЯ ВЕСТЬ?

Даже полемика об антисемитизме, которую подняла картина, и то оказалась к месту. Словно гнойный нарыв эта тема зрела последние годы, казалось бы, в безмятежном политкорректном мире. Несколько важных фигур в Голлливуде пообещали, что ни один проект Гибсона не получит их поддержки до скончания времен. Возможно, политические страсти, разгоревшиеся вокруг "Страстей Христовых", позволят несколько прочистить атмосферу. В фильме почти нет чудес, разве что чудесное исцеление Малха, которому буйный Петр отсек ухо во время ареста Иисуса. Есть еще Воскресение, но об этом не хочется говорить - прекрасна пустеющая плащаница и страшен взгляд восставшего из гроба Спасителя. Но чудо разлито по картине.
Едва ли случайно, что "Страсти Христовы" конкурируют за кассовый успех не с кем-нибудь, а с "Властелином Колец" - языческой версией той же истории. Видимо, настает время чудес - во всяком случае в кино.
Впрочем, дыма без огня не бывает.

Антон Костылев,
журнал "КИНОпарк"

Вход


HomeКарта сайтаПоиск по сайтуПечатная версияe-mail
© 2000-2011 Студенческий городок