Харуки Мураками – один из
известнейших японских писателей нашего времени. Известность пришла к нему с
одной стороны, неожиданно – сразу после первого же романа, с другой стороны,
это было, видимо, закономерно.
Он начал писать сравнительно
поздно, в 29 лет, успев до этого закончить престижный университет Васэда и
жениться. Первым романом был "Слушай песню ветра", который сразу же после
завоевания премии журнала "Гундзо" был опубликован тиражом более 150 тыс.
экземпляров, что для начинающего автора (премия специально преназначена для
молодых, ранее не публиковавшихся авторов) было грандиозным успехом. Этот роман
является первым из трилогии, в которую входят романы "Пинбол-73" и широко
известная "Охота на овец".
Особенность (и закономерность
успеха) Мураками заключается прежде всего в его крайнем отличии от остальных
японских авторов как своего времени, так и классиков японской литературы. Он
современен, порой даже до предела. Об этом косвенно говорит тот факт, что
первый свой роман он начал писать на английском языке, которой, кстати сказать,
не обладал достаточной популярностью в Японии.
Первым, как правило, бросается в
глаза огромное количество музыкальных и имеющих отношение к западной музыке
60-70 годов названий. Практически все мало-мальски известные команды побывали
на страницах его романов. Beatles, Rolling Stones, Led Zeppelin, Deep Purple, Beach Boys,
Jefferson Airplane – попросту верхушка айсберга. Поражает огромный слушательский (или меломанский?) опыт
Мураками: названия песен, альбомов, имена музыкантов переплетаются самым
ненавязчивым образом, плавно дополняя нить повествования.
На мой взгляд замечательный
кусочек на эту тему: "Были "Кисс" и Янни,
были "Айрон Мэйден" и "AC/DC", были "Моторхэд", Майкл Джексон и Принс, а Элвиса
нигде не было. Только в третьем магазинчике я увидал наконец значок с надписью
"ELVIS THE KING" и тут же купил его. Уже шутки ради поинтересовался у
продавщицы, нет ли у них случайно значка группы "Слай энд зэ Фэмили Стоун".
Продавщица, девчонка лет восемнадцати с широченной лентой в подобранных
волосах, посмотрела на меня в замешательстве.
- Кто такие? В первый раз
слышу. Нью-вэйв или панк?
- Ну… Где-то вокруг этого."
Причем "западность" Мураками, за
которую он приобрел известность на культовом уровне как в родной стране, так и
за рубежом (где он и живет большую часть времени), не только в этом. Она
заключена в особом способе письма, с одной стороны совершенно не похожем на
японскую литературу, с другой (как это ни странно) – неповторимым образом
передающую яркий и метафоричный образ жизни (и само мышление) японцев.
Его текст всегда предельно прост
лексически, предложения непродолжительны и в то же время точны и образны, герои
не имеют имен, но имеют живые и запоминающиеся характеры, они почему-то сразу
становятся близки. Фактически оказывается так, что Мураками создал своими
книгами некоего обобщенного героя, который понятен для современника, "Крысу"
своего времени…
Одновременно с кажущейся на первый
взгляд доступностью, Мураками часто бывает как-то пронзительно печален и философичен,
особенно это заметно в более поздних вещах.
Для примера: "Кто-то достигает своей вершины в двенадцать лет. И
всю дорогу потом живет непримечательной, серой жизнью. Кто-то карабкается все
выше и выше до самой смерти. Кто-то умирает на вершине. Многие поэты и
композиторы жили свои жизни яростно, как ураган, подбирались к вершине слишком
стремительно - и умирали, не достигнув и тридцати. А Пабло Пикассо даже после
восьмидесяти продолжал писать шедевры - и умер в своей постели.
Как насчет меня самого?.."
В ранних романах чувствуется
какой-то задор, видимо оставшийся с времен студенческих бунтов, гремевших по
всей Японии как раз когда Мураками был студентом. По моему собственному
впечатлению, которое составилось в первую очередь от рассказов и раннего творчества
и уже много после от романов, Мураками вообще первый японский панк в элитарном
смысле, то есть в смысле умения контролировать уровень "грязи" и жесткости в
тексте, сплетая и то и другое с тонким и изящным юмором.
"Отшитый
дамами французский моряк остановился у меня за спиной со стаканом пива в руке и
спросил по-французски, что я смотрю.
- Бейсбол, - ответил я
по-английски.
- Бейсбол?
В двух словах я объяснил ему правила. Вот этот мужик кидает мячик, этот лупит
по нему палкой; пробежал круг - заработал очко. Моряк минут пять пялился в
телевизор, а когда началась реклама, спросил, почему в музыкальном автомате нет
пластинок Джонни Холлидея.
- Непопулярен, - ответил я.
- А кто из французских певцов
популярен?
- Адамо.
- Это бельгиец.
- Тогда Мишель Польнарефф. -
Merde."
Несмотря на все свои достоинства,
Мураками, на мой взгляд, имеет один небольшой недостаток в том плане, что ему
не всегда удается слишком большая форма. Например, по сравнению с предыдущими
романами, "Дэнс, дэнс дэнс" ближе к концу начинает просто поражать
безысходностью и чувством тупика, чувствует легкая усталость от нелепых
"чудес", а в развязке, честно говоря, и вовсе разочаровывает, хотя по большому
счету роман в некоторых качествах превосходит ранее написанное (впрочем, также
и в объеме).
При всем при этом, Мураками, как
ни странно, еще жив и успешно продолжает писать, всегда на японском, хотя живет
на Западе. Что касается его книг, то большое их количество можно найти, как
обычно в "Дирижабле", на Ленина и тд. В сети самые известные романы и статьи о
его творчестве на сайте "лавка Языков" - http://www.vladivostok.com/Speaking_In_Tongues/haruki.htm
или http://spintongues.msk.ru/, в
библиотеке Мошкова – http://www.lib.ru/INPROZ/MURAKAMI/, а также
на сайте "Виртуальные суси" - http://www.sv1.u-aizu.ac.jp/~vadim/sushi/
Вячеслав
Спорышев
|
