- Расскажите о вашем театре.
Елена Гремина: Наш театр располагается в подвальчике. Михаил Курочкин и Иван Воропаев
расчистили там помешение для площадки. В год нам театр вместе с арендой
обходится в 20 000 долларов. Это не очень сложно.
У нас экстремально-негламурный театр, мы не истратили
ни копейки на рекламу, но о нас пишут больше, чем о других театрах.
Я думаю, что талантливый коллектив, который может
что-то реальное создавать в творчестве, должен быть общностью людей, полностью
лишенных амбициозности и конкуренции внутри. В моих глазах люди растут, если
помогают друг другу, и падают, если конкурируют и строят вертикаль. Нам нечего
делить друг с другом, места на Земле хватит всем. Раньше в нашей стране была
мораль "Сам пропадай, а товарища выручай", и у меня эти слова
записаны золотыми письменами.
- Вы предпочитаете просто заниматься
творчеством или развивать менеджмент?
Михаил: Драматург должен быть арт-менеджером и по отношению к себе, и по
отношению к театру.
Елена: В Москве ведь более 300 театров, но все достаточно однообразно. Мы
попали в удачную нишу, нас слушает молодежь, публика у нас от 18 до 25. Мы
охватили такую аудиторию, которая сейчас не ходит в театры.
Михаил: То же самое произошло в "Школе современной пьесы", но это
другое поколение. Они там слушают Окуджаву… Я там поставил спектакль молодого
драматурга, ему 23, авангардное такое восприятие молодым абсурдистским
сознанием нашей действительности. Был скандал. Выходили какие-то тетки, они шли
к администратору и орали на него. После этого мы ввели фейс-контроль, мы
уговорили билетерш под разными предлогами, типа, "все билеты
проданы", "все места заняты" не пускать зрителей старше 40 лет,
и спектакль ожил. Как только мы поменяли аудиторию, все встало на свои места.
Елена: Нам нравится подобный нашему театр в Гданьске. Очень странно, что этот
театр, - один из немногих в России, - ставит пьесы как раз те, что сейчас идут
с большим успехом в Европе. Многие скандальные пьесы, немыслимо, чтобы их
разрешила какая-то цензура.
Михаил: Что интересно, они в Гданьске провели тот же фейс-контроль, те же
трюки с билетершами, независимо от нас. Если ты приходишь в кассу с пирсингом
(только не в ухе - это слишком просто), то ты получаешь бесплатно второй билет.
- Как обстоит дело с новыми и
старыми спектаклями.
Михаил: Премьеры у нас 1-2 раза в месяц. 24 премьеры за несколько лет, сейчас в
репертуаре 12 новых спектаклей.
Елена: У нас нет установки на успех и славу как таковые, мы просто работаем
для людей. Нет такого, что все должно быть обязательно "зашибись", мы
даем процессу происходить самостоятельно. Понятие "спектакль" очень
относительно, спектакль у нас бывает ведь и одноразовый.
Один раз у нас шел спектакль "Пидоры". Его
делал один журналист (у нас и журналист, и человек из народа может поставить
свой спектакль). Человек взял запись речи Хрущева о бульдозерной выставке.
Такой спектакль может идти только раз.
Михаил: Последний спектакль был у нас "Норд-Ост", такой спектакль
тоже может идти только один раз. Мы собрали людей, которые спаслись. И они
рассказывали смешные эпизоды, которые были даже в той ситуации. Это был
спектакль, а не просто "вечер спасшихся". Это был именно спектакль!
Но они играли самих себя... Смеялся весь зал до какой-то боли. Именно до боли.
Потому что ты смеешься, и ты прекрасно знаешь,
отчего ты смеешься, ведь ты мог просто не выжить.
Елена: Спектакль "Преступление страсти" о женщинах, которые попали
в тюрьму, совершив преступление из-за любви. Публика участвовала в спектакле.
Не только актерам надо дать возможность проявить себя, но и зрителям дать
возможность проявиться. Женщина-актриса, игравшая роль одной заключенной, и на
обсуждении со зрителями не выходила из этой роли: отвечала от лица своей
героини, будто ею была, и зрители имели возможность не просто это как-то
обсудить, а полностью высказать свою позицию в споре с этой актрисой.
- Как вы считаете, что должно
присутствовать в нашем городе, чтобы он стал Культурной Столицей в следующем
году, каким он должен быть?
Михаил: Столица - это когда всего много, есть и бархатный театр, есть и
подвал, есть и порнотеатр, есть все. Тогда только возникает ощущение
столичности. Очень важна благожелательность города к людям, вплоть до самих
стен домов. У нас в гостинице прекрасные номера, но администраторы
разговаривают с клиентами покровительственно, с ними нет желания общаться, в
них нет благожелательности.
Павел Плохов: Как вы считаете, реально ли к вам приехать, дать у вас какой-то
спектакль? Или приедете еще? Какая вам нужна площадка? Театр кукол - вам
понравился?
Михаил: Театр кукол не благожелательная площадка. Напился осветитель и еле-еле
не сорвал спектакль.
Елена: Я хочу сказать, что столица - это когда разные люди не существуют в
отсеках. Часто литератор не знает, что делает художник, музыкант не знает, что
существует кино, киношнику театр кажется: «Боже мой!" Нужно пересечь всех
для единого культурного пространства. Мы делаем документальное кино. Мы думали,
кстати, что придет мало людей. Когда мы показывали документальный фильм
"Холокост". Но людей пришло очень много, все даже сидели на полу.
Хотели поставить спектакль о Чечне. Одна журналистка хотела в Чечню поехать, ее
отговаривали, но она была неумолима. Потом оказалось, что для этого надо
разрешение ФСБ. И она отправилась в ФСБ. Да еще захватила с собой диктофон,
чтобы записать на него этот кусок достоверности! Это можно себе только
представить, всю ситуацию абсурда: у нее 40 колец, деды, и она тусуется с
представителям ФСБ по связям с общественностью!
- Хотите, я вам нашу тюрьму покажу?
- Нет, покажите лучше столовку!
- Знаете, в чем была трагедия
Христа?
- В чем?
- Он не реализовал себя как
личность!
- Зато какой резонанс получил!
(Последние слова тонут в хохоте всего зала
"Золотой Вилки")
Еще был у нас один проект "50 вопросов богатым
людям". Они сами предложили, кстати, свои услуги по диалогу с ними. Мы
хотели сделать пьесу "На дне", только с точностью наоборот, но что-то
случилось с Ходорковским и мы не успели.
Как-то мы делали спектакль по Беслану. Мы просто взяли
обсуждение его на форумах. Ничего официального, медийного не было. Только то,
что говорили простые и реальные люди из жизни. Периодика ругалась страшно, что
ни один театр такую пьесу не возьмет ставить. В зале были обмороки даже. Нас
называли путинским антисемитским театром, который пропагандирует чеченских
исламистов. Но то, что мы делаем, это и есть настоящий патриотизм. Это путь в
гражданское общество. Но мы не укладываемся в рамки политкорректности, которая
исключает творчество. Допустим, политкорректность никогда не примет такую
ситуацию, когда в театре будет заявлено: "Всех евреев надо убить!" От
таких заявлений зал обычных театров встает и уходит. Но наш театр провокативен,
он призывает к дискуссии.
- После вашего спектакля обсуждение
не прекратилось и на улице и перенеслось на интернет-форумы. Несколько
художников-нонконформистов даже провозгласили Манифест, он попал на
студенческий Городок и был встречен очень неравнодушно. У вас уже несомненный
успех как раз среди людей 18-25 лет!
Елена: Да, мы призываем людей к гражданской позиции. Это и есть искусство,
оно должно воздействовать на человека. Театр не должен быть гладким. А где мы,
везде скандал.
- Как вы относитесь к выборам? Вы
ведь позиционируете себя как политическая организация.
Елена: Мы никак не относимся к
выборам. У нас не политический театр.
Настоящее искусство - это призывать милость к падшим. К тем, кто на зоне
и не может слышать, не может знать того, что тут происходит, и к тем, кто не
знает, что дать на завтрак детям. Это традиции русского искусства. Русское
искусство, начиная с Толстого и Достоевского, всегда имело гражданскую позицию.
Павел Плохов: Но радиостанция "Эхо Москвы" говорит, что нужно участвовать
в выборах, а это одна из оппозиционных радиостанций.
Михаил: Как-то я познакомился случайно с текстами 15 политологов, и они просто
меня убили. Они не чувствуют ничего. Никакого заговора против человека в этом
обезличивающем влиянии на историю тоже нет. Ничего нет. В истории часто имеет
место процесс разгильдяйства, его не стоит недооценивать. Поэтому лучше быть
аполитичными и иметь активную гражданскую позицию. Я еще также убежден, что
государство никогда не будет поддерживать современное искусство. Я вообще
отвергаю государство, я не хочу платить налоги.
Михаил: Когда говорят, что искусство должно быть "высоким и вечным",
"сделайте мне красиво", "не говорите мне ни о чем
неприятном", то меня это просто бесит. Мы - часть реальной жизни. Я всегда
помню слова Райнера Вернера Фасбиндера:
"Если ты не можешь изменить ситуацию, ты должен ее показать".
Елена Баева
