|  «Дважды два уже четыре, а будет ещё лучше!»
По крайней мере, на это мы и надеялись,
создавая литературный клуб.
Будем знакомы. Нас зовут «Кружева»,
а кто Вы?!
Приглашаем Вас посетить наш клуб по
адресу: http://litclub-kruzheva.narod.ru .
С Вами нас станет больше, с нами Вам станет интересней! |
|  |
|
 | | ОТЧАЯНЬЕ
Не с планетою это случилось, а с нами;
Мы причина тому, но боимся признать;
И играя в любовь – завоёваны снами;
И под белым крылом имитируем власть.
В очерствевшем мозгу только похоть осталась
И она стала смыслом всех наших побед.
Из бесчисленных душ ни одна не восстала;
Ни одна не оставила правильный след.
Столько сил ни на что. Столько страсти на пепел…
Состраданье – оно не по волчьим глазам…
Обнаучились в ноль, красноречием в лепет,
Ни на жизнь, а на смерть поменяв полюса.
Может каждый меня упрекнуть в пессимизме, -
Но не много ли жертв на священном пути?
Безнадёжно червив планетарный огрызок
И поэтому здесь никого не спасти.
А ведь солнце когда-то вставало надеждой…
А ведь было нам Слово дано неспроста…
Всё повергли во прах подлецы и невежды
Спроектировав храм без икон и креста.
Что за сила сидит в наших язвенных душах
Покупая их в рабство, в орду сатаны? –
И нельзя её – сволочь забыть и не слушать,
Потому что мы духом в неё вплетены.
Пусть я буду вконец одурачен природой;
Пусть я буду сражён ядовитой стрелой,
Но ещё ни одно прошагаю болото
И ещё ни с одной повстречаюсь войной.
Прежде чем завершить своё грехопаденье,
Я ещё поборюсь, я ещё похриплю
До клокочущей лавы, до землетрясенья
И к Любви опоздав, может быть, полюблю…
ОСЕННИЙ ЭТЮД
Ручьится дождик по стеклу.
Пора осенних аппликаций.
И на устах глагол «люблю»
С горчинкой начал повторяться.
Веранда. Ночь. Неровный стих.
Огня неполная лампада.
Кто скажет, как себя спасти
От жёлтой грусти листопада?
Веранда словно батискаф.
Ночные тёмные глубины,
Где так приятно отыскать
Любви вторую половину,
Чтоб в рыбьих стаях той листвы
Озолоченных кратким счастьем
К безумной страсти поостыть
Вкушая осень, как причастье.
Посвящается Хорошкову Ивану Сергеевичу
ФРАГМЕНТ БЕСЕДЫ
Приветствую тебя, Иван Сергеевич;
Рад видеть в добром здравии тебя;
Пришли года и тут уж делать нечего, -
Замешкался, забылся второпях…
А тут она – чертовка, и напомнила
Нагнув тебя с коня к сырой земле
И чёрт те что по людям растрезвонила…
А ты уж отлежался, отболел
И вновь в строю… И что с того, что с удочкой
Просиживаешь зорьки за плотвой, -
За то на ужин ясно дело будет чё…
А он в ответ: «Да ладно… Баловство…»
В поля идёшь за Божьими лекарствами;
Насушишь их, заваришь и – покой…
Напутствуешь от сердца добрым пастырем,
Махнёшь во след горячею рукой,
И мир цветами юными окрасится,
И хворь зароют в землюшку кроты.
А он на то: «А всё ж, большая разница
Меж кем я был и тем, что видишь ты…
Болезнь она ведь нас трезвит до полного
И постулаты новые даёт:
Живёшь уже не с рюмкой, а с иконою,
Глядишь не в кошелёк, а в небосвод.
И держишься за жизнь не так, особенно
Когда судьба размотана. И тут
К чему жалеть, коль семьдесят уж пробило,
А пробило, так сволочь тут как тут …»
Ты, дед Иван, не очень то минорничай,
Судьбу свою словцом не подгоняй…
Смотри какой денёк сегодня солнечный…
А там глядишь – приедут сыновья…
Развеешься, забудешь и во здравие
Ещё и рюмку выпьешь… А чего?
Не выпьешь? Нет? Ну, в общем то и правильно…
Ну что, старик, от сердца отлегло?
ДВЕ КАРТИНЫ
1
Пятнадцатый век обрамлён золотистою рамой,
Где высоколобые дамы играют на лютнях,
Где палевым цветом окрашен момент абсолюта
И воздух неслышно волнуется над веерами.
Холодные ноты застыли в чувствительных пальцах;
Открыто уродство в своих стилизованных формах.
И псина борзая склонившись меж юбок покорно,
Похоже, забыла, как лаять, рычать и кусаться.
Нет в томности взоров ни жизни, ни цвета, ни боли
И музыку эту наверно не стал бы я слушать.
Мне в пыльном пространстве материй тоскливо и душно.
Картина другая:
всё тоже,
лишь в пальцах виола.
2
На грязной стене репродукция в рамке стандартной, -
Отнюдь не мазня, а довольно приятный пейзаж
Без витиеватых изысков тупого поп-арта
И аукционной цены для удачных продаж:
Кудрявый лесок в трёх оттенках зелёного цвета,
Белёсое поле с осенней пожухлой травой, -
Неброско и просто, но все мы мечтаем об этом,
Хоть в зыбком искусстве зачем то лелеем иной
Надуманный образ, готовим стряпню аппликаций,
В элитной тусне эрудим по чём зря о пустом,
Чтоб, как-то потом тет а тет с красотой повстречаться
И в радость обжечься досель не заметным огнём.
ЗАРИСОВКА
Мне постелили на полу.
В холодной комнате один
В калач свернувшись полу сплю
Себя в начинку превратив
Пустого сна, в котором след
Не отражает ничего…
Не спит за стенкою сосед
И пьёт совсем не молоко…
Ковёр, картина, календарь,
Как окна в ночь и шаг часов –
Туда сюда, туда сюда…
Блестят глаза полночных сов…
Всё стихло. Мыши заскреблись…
Я спрятал руки и лицо,
От страха сжался… Провались…!
…а был когда-то храбрецом…
С постели встал, принёс кота
И кот всю ночь стерёг мой сон…
А шаг часов – туда сюда,
Туда сюда… - и это всё.
ИЛЛЮСТРАЦИЯ
Деревья вырубили. Двор стал гол и холоден.
Скрипят качели отвратительно и долго.
И возмущённые скворцы теперь на проводе
Сидят с утра и ничего понять не могут.
В часах кукушка перепутала мгновения
И гиря-шишка поползла под рык цепи,
Как будто разум опаучило затмение
К нейронам радости уродство прилепив.
Да и господствующий ветер не наведался
И тучи как-то подозрительно легли,
И кошка Стэлла вокруг клумбы ходит медленно
И так же медленно за ней летят шмели…
В дверь постучали. Я открыл, но к сожалению
Не обнаружил у порога ни кого:
Ни быстрой тени, ни намёка на движение, -
Исчез, скатившись с зимней горки снежный ком.
И всё прошло. Теперь период адаптации.
Ещё мгновение и паутины нет, -
Как сложно в этой жизни разобраться нам
И смысл понять в каламбуре примет.
МОТИВ
Там волны уходят с шампанским шипеньем в песок;
Там ветер осип от избытка солёного йода;
Там некая тварь прокусила мне жадно висок
Включив неожиданно в спящем сознанье свободу.
И гибкие пальмы-конторсионисты опять
Полощут по ветру свои осьминожьи флаги…
Всё вроде знакомо, но был ли я здесь – не понять…
А впрочем, чего там, - хотя б для оттяги
Попасть в этот мир и пропасть, раствориться, как пар;
Войти в фото синтез какой-нибудь биодобавкой;
Рачком из воды на песочек и оревуар…
Довольно под лавкой на жизнь несуразную тявкать;
Как чётки на нитке считать и считать города,
Где каждая новая блажь – повторение прежней
И всё ожидать, пересохшие кости глодать
В пути не пытаясь найти себе новой одежды…
Волну обниму и скачусь на зелёный атолл;
Ракушчатым пляжем пройдусь я, как по циферблату;
И то, что я с грустью когда то сдвигал на потом –
Теперь непременно по доле секундам всё будет отснято;
Отснято и понято, но, как всегда не могу
За словом вдогонку шагнуть и содеять желанье
И трусость свою старым псом от Любви стерегу,
И сам до конца не пойму от чего ж я пугаюсь и лаю.
РЕАЛАКСАЛЬ
Монахи Непала накройте меня вы своим одеялом;
Горящими листьями древа святого вложите основу,
Чтоб был я закован на век в добродетель.
Монахи Непала, сожгите во мне всё плохое и с боем
Я выйду второй раз на свет душою раздет.
И будут в ровесниках мне только дети
Дарить безвозмездно свою добродетель.
О, духи Непала, как мощны энергии ваших приходов;
Себя добровольно я в рабство вам отдал
Быть может на время, а может навечно…
И то, как уйду, я, навряд ли замечу
Грядой Гималаев, невидимым краем,
Туда, где рождённые не умирают…
О, духи Непала, верните мне то, что во мне обретало
Забытые формы, забытые чувства,
Чтоб снова во мне закипел этот сгусток
И в белое царство под жарким огнём
Вошёл я не думая об остальном.
От вас это благо исходит так просто, - и за девяносто
Живут далай-ламы; как много дала мне
Их правда,
хоть я
не разу не хаживал в эти края.
СИЛЬНЫЙ ВЕТЕР
Трава безропотно склонилась до земли.
Сегодня царствует по миру сильный ветер.
В морях болтаются, как щепки корабли
Отдав неровному дыханию столетий
Свои промокшие тугие паруса
Оставшись в памяти художника до срока,
Чтоб мог он шторм на девять баллов описать
И за содеянное выстрадать жестоко.
В продутом доме, где гуляют сквозняки,
Охота сесть возле печи и на минуту
Согреть себя простою мыслью: Мы близки.
И ветер нам не помешает встретить утро, -
Мы словно птицы распахнём свои крыла
И воспарим в его потоках над землёю,
Что не разбужена безветрием была
И в раскалившейся пыли была иною.
Так приноси ж нам свои беды, ураган;
Врывайся в нас своим воздушным непокоем;
Круши дворцы и разноси их, как стога…
Чему противиться, коль небом так устроен
Приют ветров? И мы не будем закрывать
Замки и двери перед вторгшейся напастью,
А просто жить, чтоб в этой жизни устоять,
А, устояв, о ветре думать, как о счастье.
*********
Онежен цветом бархатистым
Прямоугольный огород.
Там тихо спит в углу тенистом
Большой кастрированный кот.
Желтеют в кудрях облепихи
Две равнодушные осы.
А на заборе рвутся лихо
По ветру синие трусы.
Хозяйка – тётя пожилая
Из дома вынесла в тазу
Натюр слезою орошая,
Больной расшатывая зуб.
Между ботвы вьюны гороха;
Цветки картофеля желты…
Вчера в ботве собака сдохла
И оборзевшие коты
Хрустят на грядках огурцами,
Клубнику давят на десерт, -
А им всего лишь порицанье.
Но тихий увалень сосед
Пожалуй, с этим не согласен
И приподнявшись с гамака
Пришёл к своей давнишней пасии,
То бишь к соседке, - вот так на…
За жизнь не буйствуя ни разу,
Поднял расколотый кирпич
И бац в кота, а кот-зараза,
Как заорёт: «Ты, что, Кузмич!?»
Средь гладиолусовых трубок
Сражённый тётей пожилой
Лежит соседушка труп-трупом,
А рядом таз с большой дырой.
Трещат под яблоками ветки,
Томатный сок раздул парник.
Скрипит под тётей табуретка, -
Щекочет тётю нервный тик.
ЛИСТОК ИЗ БЛОКНОТА
Где прячутся в соснах норд-осты
И сходятся в круг берега
Я пью проозёренный воздух
Снимая налима с крючка.
Квадрат стопроцентного клёва
Меня притянул ни на час.
Блестящим уловом взволнован
Я чувствую клёвый экстаз.
Смотрю – деревянные други
Смолистой листвою шурша
Свои ветконосные дуги
Подняли, чтоб мне не мешать;
Чтоб мелкий крючок рыбомана
В кудрявой листве не свистел;
И даже туман полотняный
Мне в помощь опрозрачневел.
Катаются крупные капли,
Светло зеленится листва,
Топорщатся ветки, как цапли,
Коврится по кочкам трава
И сосны простужено дышат
Корнями схватив берега, -
Там лирик нашёл свою нишу
И в ней растворён. А пока
Подлещик крючок объегорил
Стянув червяка, как чулок…
Прохладно, - знать скоро прогонит
Меня ледяной ветерок…
А ну, пропустите… На завтра
Я всех вас опять навещу
И сцену лесного театра
Для новых стихов отыщу.
Посвящается Сергею Петровичу Митрофанову
ЛУЧИСТЫЙ СТИХ
Отнюдь не каждому дано спасти другого,
Спасая ближнего собою пренебречь…
Хотя бывает иногда, хватает слова,
Чтоб дух упавшего по-новому зажечь.
У нас живёт такой мужик – Сергей Петрович;
Его упрашивать не нужно по беде;
Он даже ночью, если нужно, с койки вскочит
И побежит первее первого… Людей
Он спас не мало не для славы и медали
И не для памяти в потомках, - просто он
Рукоположен в человека состраданья,
Чьё сердце доброе настроено на тон
Всего живого, что кричит под гнётом боли;
Издалека ещё махнёт тебе рукой,
Как будто солнышком больную душу тронет,
Замолит боль твою и ты уже другой.
Не надо лекаря, и заговора бабок,
А просто-напросто потренькай по душам
И сила тёмная обратно уступает
Восходу радости лениво, не спеша…
Но боль уйдёт, когда живут такие люди.
Стремись и ты, мой друг, на них похожим быть.
Не стоит ждать, когда для радости разбудят
И сам себя заставь не проживать, а жить.
ДВА НАПРАВЛЕНИЯ
( стихотворный момент )
В туеске берестяном
Водка, корка да махорка…
Коли жизнь бежит под горку,
Значит истина в ином;
Ну а если не бежит,
А карабкается в гору,
Значит, жизнь пришлась нам впору, -
Ну а там, как Бог решит. |
| |
|
|
