Рядом с нами
больше нет Беллы Федоровны Егоровой – кандидата искусствоведения, профессора
кафедры истории музыки, долгие годы – бессменного лектора по курсу
"История зарубежной музыки", создателя курса оперной драматургии в
консерватории. Те, кто у нее учились, навсегда запомнят исключительно ясные и
содержательные лекции, ее строгость, справедливость и, вместе с тем,
человечность. И все-таки, чтобы почтить ее сегодня, мы должны обратиться к
памяти друзей – кому, как не им, знать человека во всех его проявлениях.
О Белле
Федоровне вспоминает доктор искусствоведения, профессор, зав.кафедрой
истории музыки Тамара Николаевна Левая:
Via prima
Судьба так распорядилась, что по жизни мы всегда
шли рядом, начиная с консерваторских лет. Мы одновременно заканчивали консерваторию,
одновременно начали здесь работать, когда еще были студентками на старших
курсах.
Нас связывали общие учителя: мы обе учились у
Даниила Владимировича Житомирского. Для нас он был колоссальным авторитетом - и
профессионально, и в человеческом смысле. Общим был педагог по фортепиано,
Софья Валериановна Полякова, которая нас обучала по полной фортепианной
программе. Я хорошо помню, как мы с Б.Ф. сдавали ансамбль - играли на двух
роялях знаменитый Вальс Равеля – с большим усердием и энтузиазмом.
Scientia
Довольно рано определились сферы занятий Беллы
Федоровны – научных и педагогических. Она многие годы бессменно вела курс
истории зарубежной музыки. Некоторые темы она особенно любила: возможно, под
влиянием Житомирского, а может быть, в силу еще каких-то обстоятельств, её
интересы сдвинулись в сторону XX века. Из зарубежной музыки ей ближе всего оказалась музыка французская
– она писала дипломную работу о Равеле, диссертацию – о французском музыкальном
театре 20-х – 30-х годов, наконец, в последние годы очень много занималась
Дебюсси. И я могу сказать с полной ответственностью, что она была ведущим в
стране специалистом по этому композитору. Михаил Сапонов,
заведующий кафедрой зарубежной музыки Московской консерватории, говорил о ней
не иначе, как "блистательная Белла Федоровна"…
Конечно, по сравнению со столичными коллегами у нее
здесь было меньше и возможностей публикации, и других возможностей; как мне
кажется, она все-таки не получила того, чего была достойна – в смысле каких-то
поездок заграничных и прочего. Она мечтала сделать книжку о Дебюсси под
названием "Дебюсси и стиль модерн" и многое уже сделала, но, к
сожалению, не закончила. Какие-то очерки на эту тему публиковались в отдельных
сборниках, а что-то она писала, как выясняется, в самые последние месяцы.
Вообще она была ученым самой высокой пробы. Не хочу
никого обидеть, но сейчас, в наш компьютерный век, как никогда, процветает
псевдонаучное бумаготворчество. В огромном количестве пекутся диссертации,
которые не соответствуют необходимому научному уровню, сквозь пальцы смотрят на
откровенный плагиат. Беллы Федоровны это абсолютно не коснулось – она
принадлежала тому поколению ученых, для которых научная истина была превыше
всего. Она стремилась всегда докопаться до самой глубины, до самой сути вещей,
и эти ее листочки, с текстом, напечатанным на старенькой машинке, на старой
блеклой ленте, – они очень многого стоят.
И надо подумать, что делать с этими текстами, в том
числе с самыми последними. Было бы, конечно, очень
хорошо все это собрать и все-таки издать отдельной книжкой. Мы нередко
обсуждали с ней проект такой книжки, убеждали ее закончить и поставить,
наконец, точку, но как-то это все время отодвигалось, а потом болезнь не
позволила довести работу до конца.
Institutio
Она всегда придерживалась высокой профессиональной
планки, была весьма требовательна как педагог. Студентам она, быть может,
казалась чересчур строгой, и некоторые полушутя даже говорили, что пошли в
специальный класс к Белле Федоровне, чтобы не иметь ее в качестве рецензента.
Кстати, спецкласс у нее был огромный, его закончило
не меньше четырех десятков выпускников, ныне живущих в самых разных городах и
странах. Студенты охотно шли к ней в класс, они ценили возможность получить
здесь настоящую профессиональную выучку. Среди них уже
довольно много кандидатов искусствоведения. Некоторые ее ученики
работают в нашей консерватории – Т.Я.Железнова, Ю.В.Медведева, Е.Приданова...
Domesticus
У нее не было большой семьи, она всю жизнь жила
только с мамой. И круг ее общения составляли в основном друзья и коллеги. Мы
нередко вместе проводили отпуска – ездили зимой в Иваново, в дом творчества
композиторов, а летом – в Карелию, в благословенную Сортавалу. Она очень любила
там бывать. Была, кстати, очень лихим гребцом в плаваниях по Ладожскому озеру.
Любила длительные прогулки: там, на Ладоге, очень много лесных озер, и
получались замечательные маршруты.
Она была очень организованным человеком, подтянутым
и спортивным – регулярно ходила на стадион "Водник", который рядом с
ее домом, в спортивную группу, бегала, занималась гимнастикой - буквально до
последних лет. Ее целеустремленность тонизировала и бодрила, я имею в виду не
только походы. Скажем, она ставила задачу сильно продвинуть язык. В какое-то
лето такая проблема встала в связи с немецким. Был у
нас немецкий разговорник с песнями в конце. "Ich ging einmal spazieren"… И
все это пелось над Ладожским озером, которое мы оглашали дикими песнями на
немецком языке.
Часто проводили вместе праздники. Поскольку Новый
год принято отмечать дома, то Белла Федоровна захаживала к нам обычно уже на
следующий день, 1 января, всегда с какими-нибудь маленькими сувенирами. А когда
приезжала С.И. Савенко, мы приходили на Бекетовку к Г.И.Козловой – там Белла Федоровна тоже
постоянно бывала.
У каждого из нас наступит тот предел, когда мы
должны будем переступить черту времен. Когда о нас не скажут больше "есть",
но будут говорить: "он был", "она была". Существование наше
запечатлеется лишь в памяти тех, кто знал нас, и, наверное, в этом смысле более
живы те, о ком вспоминают не только друзья, но и благодарные ученики. Те,
которые с уважением произносят слова Педагог, Учитель. То поколение, которое
продолжит твою жизнь в своих учениках.
Беседовала Анастасия Лямина
|
