|
Селимен Доде
(Франция) – лауреат Международных конкурсов
Глядя на эти слова на афише, я представляла
элегантного с изысканными манерами француза в черном костюме и с бабочкой.
Никак не ожидала увидеть на сцене Кремля маленькую хрупкую девушку с загорелой
кожей южанки и черными волосами. Узнав в перерыве о том, что пианистке 28 лет,
я очень удивилась: она выглядит такой молоденькой. Меня смущала не столько ее
внешность, сколько манера игры, не всегда убеждающая. Но не буду забегать
вперед.
А вначале был "Французский музыкальный
импрессионизм" - перед глазами слушателей предстала целая выставка
живописных полотен Клода Дебюсси. Двенадцать прелюдий из второй тетради
погрузили нас в музыкальный мир Франции конца XIX века. Мы увидели призрачные "Туманы",
испанское танго в "Воротах Альгамбры", порхающих в воздухе
"Фей", непредсказуемого и смешного "Генерала Лявина –
эксцентрика", прохладный ночной пейзаж с "Террасы, освещенной лунным
светом" и эти безумные "Чередующиеся терции" - абстрактный образ
летающих по пятилинейному стану ноток-закорючек. А вот финальный
"Фейерверк", по-моему, начался в туманном небе. К концу оно
потихоньку расчистилось, но вспышки огней были такие маленькие и хиленькие, и
их не хватало, - ведь пианистка такая хрупкая и миниатюрная…
Живописный импрессионизм сменили романтические
фантазии. Брамс с его пятью фантазиями из op.116 напомнил, сколь близок он был Роберту
Шуману: после трепетного и интимного Эвзебия в зал
врывался мятежный Флорестан. А заключительная пьеса Брамса обнаружила
удивительное сходство с предфинальной частью "Крейслерианы".
Фантазией на русскую тему – так можно назвать
исполнение Скрябинской Фантазии ор. 28. Музыканты любят Александра Николаевича
за лучезарность, полетность и экстатичность его музыки. Как не хватало здесь
всего этого! В исполнении Фантазии чувствовалась блеклость и мешающая
восприятию скрябинской музыки метрономическая точность. Так хотелось оторваться
от реальности и уйти в высшие сферы бытия, как о том мечтал Скрябин. Но для
Селимен эта Фантазия стала полем битвы с самой собой, и
по-моему, она проиграла. В чем причины ее поражения в этой борьбе? Не знаю, но
полагаю, в ее чрезвычайно мягком туше, в отсутствии четкой и ясной артикуляции.
Поэтому, казалось, что она играет не в зале филармонии, а в небольшом классе,
не для всех, а для себя. Если в пьесах Дебюсси это было пианистке "на руку",
то Фантазия Скрябина от этого немного пострадала. А может быть, исполнительнице
самой ближе тонкая лирика, чем драматические взрывы эмоций. Поэтому, словно
прощаясь, она играла на бис печально-проникновенную пьесу аргентинца Альберто
Хинастеро.
Юлия Александрова
|
