Милые мои девочки!
Именно так я вас всегда мысленно называю, и это при
том, что со всеми вами – на Вы. Но вы ведь понимаете: близость не зависит от
букв, мое «Вы» - степень уважения, признание вашей зрелости, абсолютного, вне
любых иерархий, равенства. И все-таки, вы – и мои дети, мои создания – в чем-то
и, безусловно, мои сокровища. Думаю, что все это вы знали, но я никогда не
произносила таких слов вслух – при всей моей любви к словам, из которых мы с
вами создаем свой мир, я больше доверяю поступкам, действию. Но сегодня мне
хочется сказать вам все это, чтобы вы почувствовали мою любовь к вам, мое
желание вас защитить, удержать от душевного смятения, от расстройства
внутренних струн. И говорю я с вами сегодня, благодаря нашей Ксюше. Ее светлая
душа нас не покинула, последнее, что она успела сделать, это – крепче соединить
всех нас, чьи жизни были переплетены с ее жизнью. Да почему были – и сейчас, и
навеки переплетены.
Я не помню – читала ли вам Набокова: «И ты поймешь,
что в вечности – все вечно…»
Когда-то меня пронзили эти строки. Если я во что-то
верю, то – в человечность и в вечность. Наверное, все мы с вами сейчас
мучительно бьемся об одни и те же мысли: почему же так?! За что? Как это могло
случиться? Как жить после такого? Помните, мы с вами всегда, особенно с вами –
с вашей группой, учились журналистике не как профессии, а как искусству жить,
утверждать определенные ценности и летать, а не влачить существование. Так
ведь? И для меня нет ни малейших сомнений в том, что коротенькая жизнь нашей
Ксюши была настоящей.
Гоните мысли о том, что зачем все это было, если
она ничего не успела в свои неполные 25. Консерватория не была подготовкой к
жизни, она была – самой жизнью, причем, жизнью осмысленной и наполненной. Мы
учимся не для того, чтобы «использовать» знания в будущей жизни. Жизнь – всегда
настоящая. Она – вечная. Постигать – это способ жизни, один из лучших, какие
возможны. На том отрезке пути, что нам было суждено пройти бок о бок, случилось
много замечательного. Вы быстро и чудесно повзрослели, оставшись при этом
девчонками, а не тетеньками. Помните? Вы учились жить, когда дни заполнены до
отказа; вы слушали, смотрели, переживали, смеялись, творили – вдохновенно и не
очень, и снова смеялись над собой, и начинали заново. Эти годы стоили многих пустых
десятилетий. Я это точно знаю, ведь я прожила это все с вами вместе. Наверное,
я никогда никого из вас не смогу не то, что забыть, а даже просто отнести к
прошедшим временам. Вы для меня – всегда в настоящем.
У вас были подлинные взлеты. Вспомните хотя бы,
сколько всего мы сделали за два журналистских года. Помните наши восточные
сказки? А музыкальные подсветки? Наш первый экзамен по прессе с музыкальными
инструментами? Риторику? Помните Ксюшиного мишку? Это ведь была не речь на
зачете, а сияние души. Какими мы вас тогда увидели и какими вы ощутили себя! А
помните, как мы сидели в нашей крошечной комнатке, где работали сразу все
компьютеры, и я передвигалась по периметру, чтобы с каждой из вас пообщаться.
Неужели вы скажете, что все это была только прелюдия к настоящей жизни? Порой
ум заходил за разум, за окном уже стояла ночь, мы как-то остались втроем,
работали с Катей, которая обернулась и сказала: «Ксююшааа!
Ты уже поешь!» А Ксюша, в самом деле, лежа на клавиатуре, начала что-то
мурлыкать от усталости. Но ведь это было прекрасное время! Не к госэкзаменам мы готовились, мы жили в полный накал, мы
делали что-то настоящее.
Я больше всего переживала за Ксюшин памфлет, потому
что для меня самой это была сложная передача, Ксюша дала мне бесценный опыт.
Помню, я слушала дома очередной наш вариант, советовалась с мужем… Понимала,
что мы с ней немного заблудились в наших сатирических джунглях, а тропинка
где-то рядом, просто прячется от глаз. И думала, что если бы не встретилась с
вами, нескоро бы шагнула, да нет – взлетела, на новый пролет бесконечной
профессиональной лестницы. И как же приятно было сознавать, что мы вырулили,
что памфлет получился. Я бы сама за это не взялась – я же больше лирик и
романтик, но благодаря чувству юмора, которое подкупало меня в Ксюше, ее умению
замечать смешное и высекать из него искру, удалось сделать что-то настоящее. И
этот радиопамфлет был и остается не просто смешной и
хорошо сделанной передачей. Это – лучшее, что мы могли сделать для утверждения
той журналистики, которую мы с вами выбираем. И самый эффективный способ борьбы
с пошлостью и желтизной, которым кто-то должен сказать веское «нет».
В этом смысле, Ксюша успела сделать в профессии
самое важное. Недаром, несмотря на всю неакадемичность
и внутреннюю свободу, с которой была сделана программа, комиссия восприняла ее
безоговорочно. А я так люблю рисковать ради правого дела, что и за это
бесконечно благодарна Ксюше. С кем отваживаешься пойти в разведку, того никогда
не разлюбишь и не забудешь.
Ксюше повезло, вместе с нами со всеми, узнать
настоящую дружбу. Не знаю, как у вас, но в моей юности был культ дружбы – даже
не любви. Друзья – это родственники, которых мы выбираем. И в этом смысле, вы –
родные люди. Какой бы вам порой не казалась ваша жизнь на пятом курсе –
разреженной после бурного четвертого, скучноватой порой или уединенной – она
была прекрасна. И то, что вы так держались друг за друга, и то, что мы с вами
собирались на чаепития – стоило дорогого. Это было что-то особенное, присущее именно
вашей компании. Вы, вообще, очень душевные люди. Я так и вижу сейчас входящих в
класс Ксюшу и Катю с букетом в руках – вы помнили о дне радио. Ваши тортики после экзаменов были не просто данью традиции, а
проявление той человечности, какая отличала ваш курс – зрелой, умной, но такой
естественной, прирожденной человечности. И как же весело было с вами в прошлом
году на каждом нашем «девичнике»! Спасибо Кате, которая нас собирала! И вы ведь
не скажете, что это были просто «встречи на перроне в ожидании поезда»? Это
была – жизнь, наполненная самым главным – любовью друг к другу. Помните, как мы
расспрашивали Ксюшу про ее личную жизнь, вдруг возникшую в Самаре? Как
заглядывали в будущее? Как много смеялись?
Давайте же не будем и сейчас окутывать черным флером
то короткое, но прекрасное время от того, что оно закончилось, от того, что
случилось на днях. Давайте сохраним в чистоте и незамутненности
наши воспоминания, и не будем умалять коротенькую Ксюшину жизнь причитания
вроде «и ведь ничего не успела…» Я, каюсь, сама подумала именно так, первым
делом. Но ведь не то в жизни главное, чтобы оставить зарубку на каждой вехе –
замужество, воспитание, внуки… Хотя очень хочется, чтобы так и было. Но все же
– душа пролетает над фактами земного существования наших физических тел, над
сюжетом нашей жизни. В нее все это вмещается, но она бесконечно больше. Если
человек уходит, наша любовь выражается в заботе о его душе. В нашей деятельной
памяти, в нашей вере, в наших молитвах. В заботе о живущих. О Ксюшиной маме.
Давайте подумаем все вместе, что мы можем сделать. Давайте создадим
воспоминания! Это очень важно для всех. Давайте, как можно скорее, сделаем
страничку памяти на нашем общем сайте, который живет, над которым мы когда-то
все вместе размышляли, в котором – частичка Ксюшиной творческой натуры, часть
ее жизни. Вы же понимаете, что в эти девять дней душа ее витает рядом с нами, и
мы должны дать ей успокоение, надежду, любовь. И когда она вознесется в иные
пределы, мы не расстанемся с ней и друг с другом, как бы ни складывалась жизнь,
в какие бы города нас не заносила.
Давайте соберем фотографии, давайте расскажем о
Ксюше – и друг другу, потому что каждый вспомнит что-то свое, и другим людям из
нашего журналистского братства. И потом передадим это маме, для нее ведь, чем
больше будет проходить времени, тем драгоценнее будет каждое слово о доченьке.
Может быть, мы сумеем потом воплотить это в радиозаписи?
Сохранился ведь голос… Соберемся же мы когда-нибудь?! А может быть, и фильм о
том пути, который вместе прошли? Для себя, для Ксюши, для других.
Часто бывает так, что хорошие слова звучат слишком
поздно. Но мне кажется, что это не тот случай. Мы всегда любили нашу Ксю, и она это чувствовала, и она любила нас. А то, что
давно не виделись или не говорили – это не относится к жизни души. И не
отдалилась она от нас, а просто в ее жизни появились новые переживания, которым
нужно было уделить время. Оля пишет, что перед новым годом она вся светилась.
Оленька, расскажите нам все, что знаете, о чем вы говорили, что она делала на телевидении!
Давайте воссоздадим по крупицам те месяцы, что провели в разлуке!
И еще, девочки, мы же с вами всегда говорили о
главном без околичностей, не боялись сложных или запретных тем: это дело –
веры, совести, души каждого, но давайте дойдем до храма! Поставим каждый
поминальную свечу, подадим за упокой души, и помолимся, чтобы у мамы хватило
сил жить дальше.
И последнее, что боюсь упустить: давайте найдемся!
Все! Найдем Надю, о которой ничего не слышно. И будем на связи – не в том
смысле, что постоянно говорить друг с другом, а чтобы всегда знать – кто где
есть, как связаться.
Я вчера говорила по телефону с Лидией
Александровной. Сами понимаете – чувства у нас общие, боль – общая. Лидия Александровна просит вас о том, о чем и я.
Держитесь, мои хорошие, займитесь делом! Ксюшенька, мы с тобой, ты – с нами.
|
