Статьи  |  Мемуары

Мемуары господина Д’О, маркиза Фресс или Воспоминания о "Бремени королей" - романтической ролевой игре времен Генриха III, ставшей для многих весьма политичной, иными словами отчет с игры Лабиринт II (которую главмастер Малыш Энди упорно именовал "Время королей" и которая проходила в лесах под Нижним Новгородом в августе 2003 года), составленный из графоманства и спеси Мифранором, широко известным в узких кругах как Виталий Репин, в октябре-ноябре 2003 г. с целью засунуть их в сеть и так прославить свое имя на скрижалях РД, став вровень с монстрами отчетов и валькириями воспоминаний, чьи нетленные творения занимают солидную папку на винте его компьютера.

Глава первая.
О миньонах, Генрихах и не только.

Год назад... Кирилл вернулся с первого Лабиринта... Зима. Будет новый Лабиринт! Кира, радостно подпрыгивая, сообщает, что они с Гриз едут Сен-Люками. А каких Шико и Горанфло он видел на Зиланте! Надо ехать! Вот только сессию сдам. И ведь сдал!

Теперь с чистой совестью можно было начать готовиться к игре. Заявлена романтика - значит, Дюма! Я потом был сильно удивлен, не найдя его в списке литературы. Про Эрланже Кирилл меня тогда еще не просветил... Учитавшись Дюма и вдосталь напримерявши на себя шкуры исторических персонажей, я решил почитать что-нибудь посерьезней. Блин горелый! ну почему мне попался Генрих Манн!!! Поймите меня правильно, я вовсе не ярый поклонник облегченки а-ля Дюма. Я с удовольствием читал исландские саги и эпосы... но у Манна окончательно добила мой ослабленный Дюма рассудок мораль, уныло появлявшаяся в конце каждой главы. Манн полетел в угол, так и не прояснив крайне занимавший меня как гипотетического миньона вопрос: сильно ли Генрих III любил своих фаворитов? Дюма кокетливо отмалчивался, Манн с немецкой прямотой заявлял, что Екатерина особенно любила этого сына потому, что он не любил женщин. Мериме в своих хрониках обошел этот вопрос. Кира, учитавшийся Эрланже, но молчавший об этом, на мой прямой вопрос начал темнить, бурча что-то невнятное.

Моя сессия не дала мне наглости заявиться на одну из ведущих ролей, но выход был найден - Д’О, миньон, который у Дюма появился в начале книги и без каких-либо объяснений исчез в середине - Дюма о нем, похоже, просто забыл, эрго, Д’О - миньон, без которого в случае чего можно и обойтись. И никому его отсутствие не обломает игру, если я не смогу поехать! Самое смешное, что выбор оказался очень даже хорош. Исторический Д’О, в отличие от остальных миньонов- балбесов и пофигистов был вполне дельным придворным, хорошим финансистом и благополучно пережил Генриха III. Накт, который в отличие от меня начитался правильной литературы, уверял, что именно Д’О принадлежит копирайт на фразу "Париж стоит мессы", которой он и убедил Наваррца занять трон - ха, и эдакого умницу Дюма умудрился замять! А впрочем, когда я после игры в прочел у Эрланже о знаменитой дуэли миньонов всю правду, глаза у меня стали на зависть иному анимэшному персонажу. Начать с того, что Шомберг вдруг оказался гизаром... ну Дюма... Ну Хроноложец! Чтоб тебе там икнулось!

Но вот театралка в меру моей испорченности была пошита... Да, я халявщик! Перешивать, перешивать и еще раз перешивать! Ночь перед поездкой - любимое время Мифранора для лихорадочного дошивания аксессуаров. Ненужный берет и кусок оставшейся от перешитого в камзол бушлата, игла в дрожащих руках - и антуражный берет готов. И, черт побери - я ни на миг не пожалел о потраченном на это времени. Что я был бы за дворянин без берета: ни поклониться, взмахнув головным убором, ни надвинуть на глаза, выражая обилие презрения к быдлу, шатающемуся по улицам Парижа - да лучше бы я не взял с собой камзол, чем поехал без берета!

Глава вторая.
Великолепный Накт, Дорога и Нырки, а также исчезающие Сен-Люки.

Весело булькая пятью литрами своего, заветного (да вино это было, а вы что подумали, алкаши несчастные?) я встретил на станции метро Алексеевская грустного Киру: рюкзак у бедняги (1,92 см росту) торчал на полметра выше головы и сильно побелел во время путешествия по подземному переходу. А у меня верхний клапан был давно оторван... зато как же было трудно туда запихать все необходимое! Увидев меня, Кира нехорошо обрадовался и сунул мне маааленькую сумочку. Мой рюкзак забулькал печальнее... А когда Гриз на Комсомольской протянула мне вторую, я понял смысл поговорки: муж и жена - две сатаны!

На перроне нас уже дожидался четвертый участник нашего путешествия - Накт, один из зубров РД, волею судьбы после развала Союза оказавшийся в Литве (а может, Латвии - Накт, прости, я их путаю... с теоретической географией у меня всегда были большие напряги). Энди, отдельное спасибо тебе за этого попутчика. Накт - великолепный рассказчик, а порассказать ему было что: стаж игр у него на порядок больше, чем у нас с Кириллом вместе взятых, начитанный - попутно с моей подачи он просветил нас и о подлинных причинах опалы Сен-Люка и о незначительном Д’О. А от его воспоминаний о старых играх мои слюнки так и побежали с клычков. Гриз, правда, не осилила наши посиделки до конца и, жалобно постанывая, уползла к себе наверх. Если я ночью шил берет, то она дошивала очередное платье - чувствуете разницу? Да и машинка у нее как раз дуба дала - реконструкторы, откусите!

Опущу описание пути до полигона - незачем повторять то, что и так описано у Гриз. Я все же хотел заткнуть некоторые дыры в ее отчете - и у меня их тоже будет порядком, игрок не успеет везде. Вы, например, знаете, что на Времени королей было сожжено шесть ведьм? Я ни одного сожжения так и не побачив (впрочем, у меня и на бордель времени не хватило... политика... так ее за ногу!).

Отгоняя косматых комаров, мы доковыляли до мастерской стоянки. Заехали мы с утречка, когда ушлые местные еще не использовали маркеры по их второму назначению - да и с проводницей нам повезло - а некоторые добирались до полигона часами! Добрые полигонщики были озабочены поисками пива. Они были уверены, что у них еще заначен был на утро ящик. Наивные. Так что один из них решил совместить приятное с полезным: и пиво поискать, и нас до Лувра довести - и ведь довел... Лувр потрясал: мачтовые сосны, а как подлесок - елочки с засохшими нижними ветвями. Величественные муравьиные кучи... каждые пять метров. Кира, наобещав мне с три короба - я, мол, тут пока лагерь организую, а ты за водичкой сходи, погнал меня со случившимся мастером к водопою. Да, тут был тот случай, когда количество препятствий в квесте дополняется их качеством - очень всех игроков радовало наличие "водной" части пути к разлившейся речке - это не претензия к мастерам... это я так.

А теперь - Нырки! Набрав у бережка верную пятилитровку я, сильно обрадованный цветом и консистенцией воды - заварку в чай можно было и не класть, на цвете это бы не сказалось, решил набрать водички подальше - дескать, там она почище... Ха, ха. Итак, делаю полшага - и, упс... по пояс - это круто! И продолжаю плавно погружаться... Как там сказал Кира - заодно и искупаешься! Ну, плавать в куртке не очень сподручно, а вот без нее...(далее в авторской рукописи ряд малоосмысленных междометий, долженствующих выражать радость уставшего, запыленного и упревшего под рюкзаком человека, дорвавшегося до Речки с прекрасной, прохладной - заметьте, не холодной! водой. По цензурным соображениям абзац выкинут). По моим скромным подсчетам, до трети игроков испытали радости внезапного купания, для скольких из них это были радости... ну водичка-то и вправду была хороша. Повеселевший, волоча за собой бутылку, я доковылял до Лувра, где был встречен радостным Энди, прежде знавшим меня только по Кириным письмам, который тут же поинтересовался у меня, где же Сен-Люки.

На полянке, среди двух чужих палаток уныло стоял мой одинокий шмотник... Поорав для острастки в лесную глушь и распугав таким образом местных ежиков, я демонстративно плюнул на беглецов и присосался к квасу, который махнул у кого-то из заехавших ранее на полуторник с зеленой речной водичкой (ребята хотели приготовить пожрать, но сил дойти до воды уже не осталось). Блаженная влага восполнила мои водопотери и, повалявшись под сосной еще с четверть часа, я понял, что созрел для подвига. С гиканьем вломившись в сухостой, я вылетел в хрусте и хвое на полянку, которой предстояло стать отелем Д’О. Некоторые по недомыслию и из спеси считали ее особняком Сен-Люка, но половина-то была моя! На единственном ровном месте уже стояли два подозрительно знакомых рюкзака. Без хозяев...

Глава третья.
О грибах, коридорах Лувра, ровном ложе и неровных отношениях.

Сладкая парочка Сен-Люков показалась на горизонте как раз в тот момент, когда я уже перечислил, чем и как, и плавно переходил к тому, что именно, следовало бы сделать с гуленами. Впрочем, я слегка поуспокоился, когда Гриз продемонстрировала мне грибы, найденные в окрестностях. Не уважая грибы как еду, я тем не менее всегда отдавал должное грибной охоте, а, глядя на найденное, на ум приходило только одно: "победителей не судят". Так что свое развернутое мнение об умственных способностях этих грибников я скромно оставил при себе.

Кира, услышав про речку, тут же стал подпрыгивать и сучить лапками в предвкушении купания и новый поход на воды не заставил себя ждать. Правда, когда мы подошли к "водной" части пути, я, гордо заявив, что уже того, завалился в придорожную траву и следующие полчаса служил придорожным указателем "к воде" для вновь появляющихся игроков.

И вот наконец водные восторги, гхм-гхм, влюбленной пары поутихли и из осоки, неся дивный свет в глазах, появились мокрые и довольные Сен-Люки.

Теперь пора было наконец позаботиться о лагере да и аппетит, изрядно нагулявшись, давал о себе знать. Ушлый Кира шустро разбивал или вернее набивал свою каркасную палаточку на единственном ровном месте нашего лагеря. Все остальное было равномерно завалено сухими, полусухими и полусгнившими стволами. Я начал тихо мечтать о бульдозере... Впрочем, вспомнив печальный опыт встреч и расставаний с еловым сухостоем в ночной тьме, я плюнул пока на место для палатки, тем паче, что в одиночку оттащить эти стволики мне и не удалось бы, и решил, что коридор к лагерю важнее, взялся за дело.

Я вручил Гриз (просто чтоб не скучала) свой карманный томагавк и, утянув у Киры из рюкзака его секирку, и мы на пару за полчаса весело наломал столько дров, что потом еще пол-Лувра использовало "стены" нашего коридора для разжигания костров. Мы были не в претензии - сухих еловых веток оставалось еще в избытке. Вскоре, приговаривая, что ролевики - санитары леса, мы уже запалили обеденный костерок и часть грибов начала весело булькать в супе ( а может, это был и не суп - сами знаете, как это бывает). Блаженное послеобеденное отупение прошло за вялым выкладыванием из рюкзака остатков продуктов и разбрасыванию по территории лагеря театралки. Вскоре на дне рюкзака призывно зазеленела палатка и мне вновь пришлось взяться за топор. Через час-другой показалась земля. Бугристая и кочковатая, с лежащими по диагонали вросшими на три четверти в землю стволом, и веселыми рытвинками, дополнявшими картину. "Так спать нельзя!" - с ужасом думал я. Только безмерная лень удержала меня от бегства на более ровное место за пределами лагеря. Полчаса возни, и куча валежника, плавно перемешанного с папоротником и еще черте-чем, стала фундаментом отеля Д’О. Не мудрствуя лукаво, я привязал растяжки своей палатки к валявшимся окрест бревнам и деревьям, росшим неподалеку, колышков и стоек у меня не было отродясь, а затем увенчал сооружение пленкой, найденной в закромах на даче. Завершающим штрихом послужило втаскивание в палатку пенки (которая была на локоть длиннее пола палатки) и торжественное пришивание на особенно одиозную дырку в оконной сетке куска церковного гобелена, который я уволок у Гриз - бедняжка в это время пришивала что-то к парадному дублету Кирилла. Пара бельевых прищепок с пленки надежно решили проблему закрытия входа. Наконец-то я смог преисполниться чувства законной гордости, став владельцем недвижимости в центре Парижа!

За постройкой особняка незаметно пролетело время до парада. Оставалось полчаса - более чем достаточно, чтобы парочке благородных донов застегнуть все пуговицы на штанах - для меня выражение отнюдь не фигуральное. Кто видел мои фотки, поймет, в чем дело.

Единственной милой неожиданностью была цепочка, которую Кирилл вручил мне. В процессе постройки рубахи я так долго метался между пуговицами и шнуром, что в результате остался вовсе без застежки. Перед игрой я просил Кирилла привезти хоть какую-нибудь цепь, дабы стянуть ворот. Ну так вот, цепь оказалась без застежки, т.е. вообще... Кирилл, я тебя очень уважаю, но это уже было как мешком по голове - 15 минут до парада, и с локоть позолоченной цепи в палец толщиной. Как сказал В. Уоллас - я поставил вас в круг, пляшите, как можете. Лихорадочные раскопки во всех карманах дали кусок медной проволоки и, сложив цепь в несколько раз, я получил замечательное украшение, вполне мило смотревшееся на черном фоне моего дублета (а может колета - да хоть сюртука, ну не спец я в истории костюма, что сшилось, то и сшилось). Унизавшись перстнями и эльфийскими копиями колец всевластья, я принялся перед зеркальцем накручивать усы, входя в образ галантно-хамоватого миньона, ощущавшего себя властелином обозримого мира. Шпага на поясе, лихо заломленный берет на голове - что еще нужно дворянину, чтобы выйти в свет? Оказалось, нужен паспорт и деньги (я не утверждаю, что Энди появился именно за 15 минут до парада, да это и не важно - считайте это легким экскурсом в прошлое). Паспорт за подкладку, вексель - туда же. Меня уже тихо снедала зависть к Сен-Люку - Кире коварный мастер выдал, как оказалось, в три раза больше, и вот вам луврский интриган 38-и (сколько было Генриху III - я, кажется, его ровесник) лет от роду, любимый фортуной и, гм-гм, не любимый народом - хотя какое ему дело до галантерейщиков и бакалейщиков?

От завивки второго уса в стиле героев Мериме - выше крыльев носа - меня отвлекли чьи-то жалобные стоны и завывания. Вокруг палатки Гриз метался Кира в образе Кэрроловского белого кролика, размахивая часами и жалобно восклицая: "Скорее, парад уже вот-вот начнется!". Преисполненный дворянской спеси Д’О тут же резонно заметил, что во-первых мы, кажется - Лувр, и без нас парад не начнут (и оказался прав - экий мерзавец!), во-вторых, король и прочие царедворцы еще не появились (тут я может и не прав, но Генрих и Можирон действительно объявились в Лувре в последний момент и пришли на парад даже не поставив палатки). На закуску, не в силах слышать жалобные стенания страдающего жениха о скоротечности времени и доносившееся из палатки бурчание девицы де Коссе-Бриссак, грозившей что еще немного, и она всерьез задумается о том, хочет ли она становиться госпожой де Сен-Люк, я выдал общенародную теорию о брани между милыми и напомнил будущим супругам о своей ранимой психике, плохо переносящей подобные выяснения отношений - мы же отдыхать приехали! После чего, разделив с закипающим под окнами возлюбленной Сен-Люком бокал нормандского с личных виноградников, прочел нетерпивцу краткую лекцию о том, что у дам в прическе куда больше булавок и гребешков, в то время как мы - сильны пол, можем и вовсе месяцами использовать от случая к случаю свою пятерню.

Глава четвертая.
Кло-о-о-од и парад.

Наконец, юные возлюбленные объединились. Жанна де Коссе-Бриссак, шелестя кринолинами, поскрипывая корсетами и корсажами и помахивая пышными вавилонами на голове (Гриз, прости, пожалуйста, вавилон на голове я имел в виду в самом наилучше смысле - просто с моим шовинистским лексиконом трудно описывать женские туалеты и прически) выплыла из палатки аки царевна-лебедь. Наконец-то наша троица была готова воссоединиться с королевским двором. Продефилировав по коридору, мы предстали пред монаршими очами их венценосного величества Генриха III. Румяные щечки и алые губки короля заставили целомудренного Д’О слегка побледнеть. И тут король призвал третьего, а вернее сказать, первого из миньонов - Можирона, дабы и он лицезрел нашу троицу. Так впервые над Лувром прозвучало непередаваемое, томно-тягучее: "Кло-о-о-од!". Д’О начал тихо краснеть. Тихие ухмылки Киры перед игрой обретали свой зловещий смысл. Единственное, что еще спасало меня от отчаяния в этот момент - фраза, брошенная королевской служанке в ответ на упрек в том, что: "из-за вас, миньонов, королева очень печальна, ее супруг совсем забыл ее". На что Д’О тут же заявил, встопорщив усы, что уж он-то никогда не поворачивался спиной к королю (гнусные инсинуации о короле, поворачивающемся спиной к Д’О, я с возмущением отметаю). Итак, двор был в сборе.

Генрих с супругой и Можироном, летучий экскадрон без генерала - Екатерины Медичи, служанки и фрейлины, придворные и пока еще не впавший в немилость Сен-Люк с тайной невестой, да в придачу миньон номер три - ваш покорный слуга Д’О. Блестящая кавалькада, шурша юбками и бряцая шпорами неспешно вышла в поле, где уже грызли ногти в ожидании начала парада все прочие. Солнце сияло, и все были преисполнены самых радужных надежд. Даже легкая (вполовину) нехватка миньонов, сокращавшая возможности для их грызни, не занимала меня. И только одно сожаление печалило мое чело - ах, Энди, ну отчет ты не дал Накту приехать на роль Шико, обменяв журавля на синицу, которая, как и Горанфло, не заехала на полигон? (Впрочем, на параде обнаружилась и милая нехватка таких лишних персонажей, как Бюсси, король Наваррский, половина друзей Анжуйца - в достатке было только гизаров, как нервно заметил Д’О).

А вокруг поля с мастерами, расшаркивающимися под флагом, уже начинала шуметь игра. Можирон кокетливо обмахивал веером Генриха, дамы завистливо оглядывали соседок и поблескивали глазками из-за вееров, а кавалеры, вперив взгляды в дам, не забывали обшаривать вполглаза портупеи и пояса своих грядущих противников - всегда неплохо помнить, что у врага, кроме шпаги на поясе, может спрятаться под плащом и не менее острый кинжал. А вон у кого-то и пара пистолетов блеснула потертыми замками (Ну как тут не плюнуть в мастеров - робяты, ну слабо было написать однозначные правила по огнестрелу? А ведь на игре были очень красивые пистолеты, и не будь таких правил, я бы тоже с удовольствием попытался изваять за год что-нибудь хоть отдаленно похожее. А какой толк ехать с заведомо ненужной штукой, если сапог в бою надежней?). Шипучее вино большой игры ударяло меня в голову, туманя взор, усы становились дыбом, а сословная спесь раздувалась до каких-то совершенно невообразимых размеров. Кружева и сталь, перья и бархат, атлас и парча, поклоны и реверансы, Лувр и Анжу, Наварра и Гизы образовывали сияющий хоровод на поляне, позолоченной солнцем, неспешно клонящимся к горизонту.

Глава пятая.
Свадебные хлопоты, как они есть, или за что я так люблю мастеров...

По уверению Энди игра, подобно книге, должна была начаться со свадьбы Сен-Люка и девицы де Коссе-Бриссак. Силой обстоятельств мне предстояло стать одной из главных движущих сил этого процесса. От игры к игре у меня создается мнение, что решение квеста, да при поджимающих сроках - одно из самых неприятных занятий для игрока (может, кому-то это и нравится, но носиться по полигону с глазами на затылке, а-ля семихвостный студент в предпоследний день сессии, слишком сильно выбивает меня из образа, заставляя дергаться не как персонажа, а как человека). Как совершенно верно заметила в своем отчете Гризабелла, наша совместная попытка взять мастеров за лацканы окончилась полным фиаско, а попытка выклянчить перенос свадьбы на завтра вызывал их обвинения в пораженчестве и паникерстве. Спешно была проведена ревизия наших резервов. В активе партии, и это было несомненным достижением, были вино и закуска для легкого фуршета человек на пятнадцать, дополненные то ли двумя, то ли тремя тысячами ливров общего капитала будущих молодоженов. В пассиве же... у нас не было помещения для свадьбы, церкви, священника и даже слуги для разноски приглашений. Смелое предложение устроить свадьбу в нашем лагере было единодушно отвергнуто - мы и рады бы, но перспектива сооружения пиршественного стола без единого гвоздя была сочтена слишком явной авантюрой. Трактир был еще не достроен, но наши с Сен-Люком весомые доводы, тяжело звеневшие в поясных кошелях, убедили хозяев удвоить темпы строительства (огромное спасибо стахановцам-трактиростроителям за это!). Началась лихорадочная охота на попов - ушлые святые отцы как сквозь землю провалились. Мужской монастырь я, например, впервые увидел только на второй день игры - хоть и почти в центре, полигона, он тем не менее, так хитро прятался за двором чудес и шотландским кварталом, что найти его в сгущавшихся сумерках не было никакой возможности.

Женский монастырь был куда ближе, но вот загвоздка - священников-то там и не было! Папский посланник, к которому мы метнулись под благословение как матросы с гранатой под танк, на просьбу обвенчать молодых только развел руками - это-де не его епархия, ищите местного кардинала, однако обещал помочь, чем сможет. С гостями было хуже всего - кого-то пригласили на параде, кого-то в Лувре. Писать и рассылать приглашения не было ни времени, ни сил. Бедный король по-моему до последнего не знал, сегодня или завтра Сен-Люк собирается жениться - наша лихорадочная беготня воспринималась их величеством с томно-аристократической меланхолией человека, окончательно впавшего в мизантропию - Сен-Люк для него был уже потерян, и король, утешаемый Можироном, величественно грустил, скрывая от нас свою печаль за показным безразличием, перемежавшихся тяжкими вздохами.

Лучше всех устроился Можирон - палец о палец не ударив для устройства этого брака, он устранил одного из конкурентов на королевское расположение - Сен-Люка. А другой конкурент - Д’О, на которого легли все тяготы по подготовке бракосочетания и который занимался этими хлопотами отчасти из тех же соображений, а отчасти из дружественных чувств к Сен-Люку, вместо того, чтобы вертеться перед глазами короля, демонстрируя ему свое сочувствие, носился по полигону, как кот с полным пузырем - сравнение не романтичное, но весьма верно передающее состояние наших тогдашних умов.

Глава шестая.
Свадьба в канун святого Варфоломея.

Память определенно отказывается мне служить, когда я пытаюсь понять, как все-таки нам удалось все организовать. Попытка выспросить у Кирилла об этом же заставила его развести руками - он заявил, что и парад-то вспоминает с трудом, эк его в тот день умотало. Следующее связное воспоминание - Кирилл, вбегающий на меня с мешком закусок и вина в одной и слегка ошалевшей невестой в другой руке с криком - бежим скорее, свадьба через пять минут! Итак, вольным полугалопом преодолев двадцать шагов от Лувра до женского монастыря, Д’О, Сен-Люк и Жанна де Коссе-Бриссак влетели в церковный двор. Святой отец (оказавшийся папским посланником, который успел к тому времени натурализоваться) встретил венчающихся у алтаря. Колонны готического собора, освещенного лишь несколькими свечами, терялись во тьме, так что не видно было ни стен, ни крыши его. Две монахини вторили словам молитвы и влюбленные преклонили колена. Д’О, стоявший позади венчавшихся и заменявший разом всех свидетелей и родных, счастливо улыбался, надеясь, что этим тайным венчанием (иначе назвать это язык не поворачивался) закончится бешеная суета и беготня, и наконец начнется Игра.

Сияющие новобрачные, пригласив на торжество святого отца, выплыли за ворота монастыря, где уже толпились самого подозрительного вида субъекты, неумело притворявшиеся нищими и канючившими монетку. Я собрался уже было разогнать их ударами шпаги, но потом решил, что убивать нищих на пороге монастыря, да еще и в такой день, может оказаться плохим предзнаменованием для грядущего благополучия новобрачных, и кинул нищим грош-другой. Так, раскланиваясь со встречными, наша кавалькада проследовала в трактир, где должно было состояться торжество.

Из придорожных кустов доносился треск, издаваемый ломящимися сквозь них людьми и нестройное хоровое пение популярной песни о красотке-цыганке, за которую любой готов продать душу нечисти. "Господа Гизы гуляют" - пояснил нам осведомленный простолюдин. Так или иначе, но трактир был уже готов принять гостей. Молодые остались встречать вновь прибывавших, а беднягу Д’О отправили не много, ни мало - в Анжу, сопровождать к праздничному столу подругу юных лет Жанны - юную девицу де Меридор, наследницу баронства Меридор с замком и его окрестностями. И только красота юной девы смягчила досаду Д’О, благополучно пропустившего начало праздника. Народ небольшими группками дефилировал по улицам, а с окраин все так же глухо доносились куплеты "Belle".

Тем временем, наш небольшой пирок был уже в разгаре. Вино лилось рекой, стол (впрочем, довольно хлипкий) ломился от яств* (абрикосы и грецкие орехи были украшением стола, наравне с виноградом). Слух гостей услаждали певцы (даже шевалье Ди Арни тряхнул стариной), а зрение - танцоры. Посетил праздник даже король с неизменным Можироном. Их величество вяло поздравило новобрачных, и поддерживаемое первым миньоном, удалилось в отдельный кабинет. Я блаженно жмурился, потягивая старое нормандское и слушая звон струн лютни, большим охотником до звуков которой был всегда. Дамы весело щебетали, а кавалеры поднимали бокал за бокалом во славу новобрачных.

Тем временем, неспешно и неумолимо, начал приближаться час "Ч" (для тех, кто не в курсе: ночи на игре тоже были игровыми, причем ночные события не влияли на события в "дневной" игре. Первая ночь отсылала нас к событиям Варфоломеевской резни). Святой отец, взглянув на башенные часы, ухмыльнулся и потянул к себе гитару, после чего исполнил лихую песню - призыв для католиков. Ди Арни - итальянец при Наваррском дворе, хотя и был католиком (хотя я подозреваю, что тайный атеист, как он сам говорил о своей роли - человек Ренессанса), спал с лица и ненадолго выскочил из трактира (кто бы сомневался, зачем: шпагу ему за стол было не протащить, а вот длинный кинжал под плащом легко поместился). Запахло жареным.

Глава седьмая.
Ночь им. Св. Варфоломея, или о сомнительной пользе прогулок по ночному Парижу.

Праздник продолжался, начиная, впрочем, напоминать пир во время чумы. Диана де Меридор как-то резко засобиралась домой (угадайте, кто из-за этого пропустил завершение банкета?). Как интерпретировать дальнейшие события в "игровых терминах", я затрудняюсь, изложу, как было дело. Под руку с прекрасной Дианой я шествовал к Анжу, мило беседуя о снах, в которых то и дело всплывали воспоминания о кровавой ночи. Вскоре мы вполне закономерно влетели в такое ожившее воспоминание - толпу пьяных католиков во главе с Робером де Кармейном. Милое предложение продемонстрировать крест было мной отвергнуто (я пытался заявить, что он на мне, хотя его там, конечно, не было, ну Кира, ну спасибо, что предупредил - правила я получил в количестве пяти статей по одному абзацу каждая - полный абзац!) и от слов фанатики перешли к делу. "Диана - назад!" - крикнул я, а дальше уже было не до криков. Блеск клинков в отсветах пламени, чья-то спина, прижатая к моей, беснующаяся толпа вокруг. Клинок, раз за разом находящий себе красные ножны, и три вершка стали в животе, чьи-то пальцы, выдирающие из слабеющей руки шпагу, отсвет факелов и бесконечные ноги толпы, текущей мимо - так закончился мой первый сон о Варфоломеевской ночи.

Д’О встряхнул головой, отгоняя дурные воспоминания и они с Дианой продолжили свой путь в Анжу. Скоро баронесса де Меридор уже была дома, с удовольствием вспоминая прекрасную свадьбу своей подруги.

Глава восьмая.
Второй сон Д’О, или Святой Варфоломей straik Back!

Ночь только началась, и я благополучно решил, что согласно правилам Д’О заснул там, где его застало время "Ч". Рассмотрение вариантов: заснул я на столе или под столом, я решил благополучно оставить до утра. А сейчас вокруг царил сон о Варфоломеевской ночи, и, не тратя дальше времени на размышления, я влился в толпу верных католиков - согласитесь, несколько странно было бы, если бы меня, как гугенота, пришлось бы убивать во второй раз за двадцать минут.

Толпа была явно недостаточно шумная, и я немедленно решил исправить положение - пьяный дворянин, вот чего явно не хватает в этой компании! Пьяные лозунги: "Выпьем все еретическое вино в этом трактире" и далее по списку - мое достижение! Путаясь ногами в шпаге, икая и лозунгируя, тщательно выписывая по дорожке аккуратную синусоиду и даже пару раз максимально шумно отыграв жука-блевунца за ближайшей сосенкой, Д’О определенно добавлял реализма католической толпе. Одного я не могу понять до сих пор - какого х... среди католиков-французов затесалось два французских жида? Интересно, почему почти на каждой игре, от эпохи викингов до киберпанка кому-то неймется говорить с демонстративным акцентов и отыгрывая гипертрофированно-анекдотическое поведение? Может от неумения нормально играть?

Приставая к встречным, мы прогулочным шагом догуляли аж до лотарингского лагеря, и с шумом начали ломиться в ворота. На наши вопли с требованиями выдать гугенотов, из ворот выбрался сам герцог Карл Лотарингский и попытался заявить, что гугенотов они не держат. Д’О, окончательно к тому времени захмелевший и стоявший на ногах большей частью опираясь на кого-то (специально для сторонников отыгрыша пьяных в пьяном виде заявляю - всего за вечер я потребил суммарно не более кружки домашнего вина), попытался упасть в сторону герцога с воплями: "Да он сам гугенотская морда, ща я его...", при этом путаясь в ногах и пытаясь вытащить шпагу из-за пояса, что ему в тесноте благополучно не удалось - честно не помню, то ли герцог помог, то ли я так разошелся... (P.S. А вот будь у меня кинжал...) Кончилось это тем, что герцог богатырским ударом отправил меня наземь, чем несомненно доказал, что является верным католиком - рази ж гугенот так вдарит? Что я и не замедлил возвестить громкими радостными выкриками. А вот дальше начинается самое интересное: когда меня, икающего, поднимали с земли за руки, один из поднимающих, благо руки у меня были заняты (а может, и не поднимающих) пырнул меня кинжалом в брюхо, зараза такая!

Я до сих пор не знаю, кто и главное - зачем, это сделал, но сдается мне, что это был священник, понимающий, что кроме как сейчас ему с оружием будет не пошалить. Люди добрые (а конкретно, пырнувший!) - отзовитесь, пожалуйста! Признавая высокий класс проведения акции, мне бы очень хотелось знать, кто, и главное - зачем, это сделал! Отзовитесь, пожалуйста!

А дальше все пошло, как по маслу - развлекуха понеслась на новом этапе. Я радостно заорал: "Убили! Убили! Доктора мне!" Все вокруг всполошились, будто и не имели к этому не малейшего отношения, и меня под белы руки поволокли в направлении доктора. Д’О радостно оглашал окрестности заполошными воплями следующего содержания: "Сволочи! За что? Доктора мне скорей! Я истекаю кровью!" При этом я усиленно болтался на руках у перетаскивавших меня, смотря на дорожку перед собой мутнеющими глазами и усиленно зажимая дыру в брюхе (P.S. для тех, кто собирается отыграть что-нибудь подобное, рекомендую во избежание потери головного убора держать его в руках или сныкать за пазуху.

Когда, подняв глаза, я увидел, что меня уже в третий раз проносят мимо трактира, я понял, что доктора, пожалуй, так и не найдут. В конечном итоге меня свалили у палатки хирурга, который где-то шлялся. Возле меня хлопотали (а точнее развлекались беседой с умирающим христианином) два уже знакомых вам еврея. Оба были крайне довольны - план по заготовке христианских младенцев был перевыполнен на три года вперед. Решив, что врача мне уже не дождаться, я стал умолять привести священника, но и того не дождался. В результате евреи насладились серией стонов и хрипов, завершившихся фразой: "Умирая без покаяния, будьте вы все прокляты!" (или чего-то соответственного). После чего тушка моя решительно отказалась подавать признаки жизни.

Глава девятая.
Третий сон Д’О, который обломили таки опять эти сионисты.

Слегка побродив по лесу, чтобы проветрить разгоряченную активным отыгрышем голову, я решил продолжать ночь в том же духе - больше ролей, хороших и разных. По плану теперь я хотел сыграть этакого гугенота-мстителя (остатки католической толпы как раз толпились в трактире). Я хотел влететь туда, тыча шпагой направо и налево. При этом, чтобы создать видимость своей потрепанности событиями этой ночи, я вымазался в земле, растрепал театралку и вообще привел себя в состояние некоторой растрепанности. Придя в нужное состояние духа, я подобрался к двери в трактир, собираясь эффектно возникнуть в темном дверном проеме во всей красе и с длинной шпагой в руке. Но тут из проема появились они... На дырку шпагой, которую я проделал, они дружно заявили, что таки да они давно уже мертвые и попытались продолжить разговор в том же духе. Мстительное настроение пропало напрочь. Я плюнул и пошел поджигать дом де Кармейля, уныло волоча за собой шпагу.

Глава десятая.
Четвертый сон Д’О, который вполне можно считать продолжением сна номер 1 или 2, и в первую очередь о доме Робера де Кармейна.

... И уныло волоча за собой шпагу, отправился поджигать дом. Странно было бы это не затеять. Энди, ничтоже сумнящеся, умудрился поставить свою палатку аккурат перегородив прямую дорогу от поля к трактиру, и далее, в Лотарингию. Мало ему было этого, он еще и веревочкой огородил пространство вокруг нее. Так что всем игрокам, активно перемещавшимся по полигону (особенно в ночное время) приходилось с матюгами через эту веревочку перебираться или искать окружной путь по бурелому. Так что вскоре я, демонически хохоча, уже писал на бумажке, заботливо прилепленной к стенке палатки: "Дом Робера де Кармейна, сожжен мной в ходе Варфоломеевской ночи. Маркиз Д’О, господин де Фресс". Так я слегка поднял себе упавшее было настроение, а так как в лагере меня никто особо не ждал, решил продолжить развлекаться далее. Изображать раненого мне понравилось, и я решил продолжить почин - больше разных ролей на одного игрока за игру! Вот девиз этой ночи!

Растрепав себя еще больше, я, подождав, когда на перекрестке дорог скопится побольше праздношатающегося народу, выбрался на перекресток, хрипя и опираясь на шпагу, после чего с шумом ввалился в ближайшие кусты (а может, это была трава на поле - в любом случае, что-то довольно высокое и гадски сырое от росы) и демонстративно остался недвижим (там валяться, не подавая признаков жизни).

Странно было бы, если бы после сего романтического действия меня бы оставили в покое! (среди гулявших, кстати, был и Генрих III). Так что меня тут же стали проверять на наличие жизни, и ко всеобщей радости, я откликнулся жалобными стонами. А вот на провокационные вопросы: католик? гугенот? я гнусно ухмылялся (про себя) и отвечать не спешил, совершенно игнорируя эту тему и вывалив на девушек, хлопочущих над моим израненным телом, порцию горячечного бреда про белого ангела (одна из них как раз была в белом платье) и даже кажется тщился целовать руки. Особо отмечу их героизм - мои 85 кг они не стали лечить, где нашли, а отволокли, бедняжки, в дом к шотландскому ростовщику (Шпале). Правда, я все же слегка переставлял ноги, помогая им - на ребятах, которые меня до этого таскали, я оттянулся без того - им-то пришлось волочить меня по полной программе! Ничего, чай мы MSP, чуток покрепче.

Вспомнив подвиг девушки, которая пол-игры проходила в роли слепой в пожизненной слепой повязке, я решительно расфокусировал зрение, периодически сводя глаза в кучку (собственно, поэтому я так по сю пору и не очень знаю в лицо тех, кто тогда спасал меня. Девушки! Огромное вам спасибо!) Таки образом, в дополнение к ночному сумраку, мир окончательно потерял четкость - эффект "перед глазами все плывет" был с блеском получен: в сочетании с болтающейся головой видимость была - супер! (очень советую на будущее тем, кто отыгрывает раненых).

Рано ли, коротко ли, храбрые дамы доволокли меня до дома ростовщика, который, вспомнив буйную юность, проведенную в горах Шотландии, решил тряхнуть стариной и заняться моим лечением.

Глава одиннадцатая.
Четвертый сон Д’О (часть 2), или горские рецепты в приложении к французам.

Хо! Как меня лечили! Никогда еще меня так шикарно не лечили! Это просто Гоголь какой-то! Меня уложили на пеночку у костра, рассупонили камзол (ну или что там у меня было поверх рубахи), расстегнули ворот рубахи (бедный шотландец долго пытался понять, где у моей цепи замочек, но его-то и не было! Так что он в конце просто разодрал одно из проволочных соединений. Задрав рубаху, шотландец, глубокомысленно захмыкал, определив, что у меня дыра в груди. "Держитесь, сударь, будем прижигать!" (не помню, решил ли он, что это: огнестрел или колотая, поэтому и не скажу, извлекал он пулю ли нет). Чтобы я не дергался, он усадил на каждую мою руку по девушке и засунул мне в зубы сучок, найденный у костра. Он вряд ли его мыл, но я стоически решил, что назвался раненым - полезай в ... И к тому же в моей мини-аптечке был запас радикального средства от всяческих расстройств. Так что, когда дохтур принялся ковыряться в ране, я восторженно замычал, стал дергаться, грызть сучок и скрести ногами - думаю, за время лечения я вырыл там порядочную яму. Умелый горец тут же посадил мне кого-то еще и на ноги, чтобы меньше дергался (К тому времени руки у меня уже изрядно затекли, и дергался я почти в полную силу). В конце концов коновал-любитель успокоился (я в процессе прижигания кажется даже изобразил выпадение в осадок, благо падать не пришлось: я закатил глаза и перестал дергаться. Верно интерпретировав мое состояние, шотландец ненадолго отвлекся на другого раненого, укутав меня пледом.

Но самое интересное еще только начиналось. От хирургии достойный горец перешел к терапевтике. Так как я все еще пребывал в полубредовом состоянии, отказываясь в том числе прояснить вопрос о вере (сам я в это время лихорадочно пытался вспомнить, католики шотландцы или нет). Для облегчения боли сын гор испытал на мне настойку опия (интересно, кто надоумил его использовать для этого нюхательный табак противонасморочного действия, который он щедрыми горстями засыпал мне в нос, вызывая у меня непреодолимые ассоциации с каплями от насморка - тогда я еще не знал, что за гадость в меня сыплют и предполагал самое плохое). А когда я очередной раз взглянув на костер, начал бурчать о пламени ада и крови, которая кругом, он, потирая руки, констатировал: "У раненого жар!".

Из средств против жара, кроме уже упомянутого кланового пледа, шотландцы, как оказалось, признают чай (черт его знает, кается, его именовали целебным бальзамом) и шотландское виски (а вот это уже был спиртяга, чаем его собственно полагалось запивать). Возложив мою башку на колени одной из опекавших меня девушек, Шпала стал вливать мне в горло поочередно то и другое. Одного я не могу понять, ну зачем было так много проливать не в меня, а на меня? (P.S. рубаху я потом еле отстирал). Совет №2 для докторов - лучше давайте кружку игровому больному, выйдет большая экономия спирта/чая - кружка это вам не чайная ложка! Приятное, хоть и несколько сыроватое времяпровождение время от времени прерывалось новой понюшкой опиума - мои попытки жалобно крутить головой и мычать гордо игнорировались (я может и не очень сопротивлялся бы, но я не знал, что за дрянь суют мне в нос). Чтобы обществу не было скучно, шотландец провела на мне еще один акт вивисекции: рана-де воспалилась. правда, анестезировал опять-таки виски (Черт, из чего его шотландцы гонят? ирландцы - те из картошки, а скотты?). Я бы может изобразил выздоровление и удрал - пора и честь знать... но мою (а точнее даже Кирину, шпагу, которую я у него выпросил для сопровождения Дианы) ничтоже сумнящеся уволокла дама в белом платье. Искать ее по полигону в ночной тьме было бы занятием, мягко говоря, глупымы, тем паче я и не разглядел ее толком. Оставалось ждать и надеяться что дама со шпагой вернется сама - где я, она по крайней мере знала (вообще, на этой игре царила явная нехватка шпаг и, следовательно, нездоровая любовь к использованию трофейного оружия ).

Чтобы окружающие не скучали, я выдал им новую порцию бреда, прояснявшего происхождение во мне лишней дыры - разразился рядом стонов на тему: "За что? я же свой!" Из чего милые девушки вполне резонно заключили, что пырнул меня кто-то из своих.

Идиллию прервал разрушитель наслаждений Робер де Кармейн. Энди ввалился в дом ростовщика и тут же попытался меня добить. Но тут нашла коса на камень - Шпала извлек из закромов огромный палаш. Гордо встав над моим телом (я тихо хихикал, радуясь, что из-за темноты под килтом ничего не видно). Шотландец убедил кровожадного католика, что любой, получивший приют в доме шотландца, не будет отдан на растерзание врагам - будь он католик или гугенот! Вив ля... Скоттланд! Злобный мастер удалился, несолоно хлебавши.

Глава двенадцатая.
Очередное продолжение сна Д’О, или еще немного о белых ангелах, шпагах, чертях, королях и капусте.

Наконец появилась одна из волочившх меня дам, та самая, что так мило позаимствовала мою шпагу. К сожалению, бескорыстием тут и не пахло. Дама явно чего-то хотела. Будь ее требования более последовательными, а я меньше хотел спать нам бы удалось поприключаться. Но сначала она заявила, что ищет Генриха III, затем пожаловалась мне на Бэма, который, по ее словам, был зачинщиком резни, затем стала пытать меня на предмет отношения к гугенотской ереси... В конечном итоге, отчаявшись добиться от меня осмысленных действий, мой крепкий ангел оставил попытки спровоцировать меня на резню (позже выяснилось, что это были такие милые психологические тесты на проверку моей рыцарственности, но я умудрился не повестись на них). Энди! Твоя идея с Варфоломеевской ночью в начале игры была супер! Благодаря этому я четко определился с тем, как относиться к "гугенотскому вопросу" - решение, не взятое с потолка, а выстраданное на своей шкуре, став последовательным миротворцем, четко уверенным, что эта ночь не должна повториться.

Шатаясь от усталости - я весьма нагулялся, да и новые ботинки безбожно намяли мне ноги - вот уж красота действительно требует жертв! - я доковылял до дворца. Солнце еще не взошло, но постепенно становилось светлее. В полутьме Лувра сидели в неглиже Можирон и Генрих. Король находился во встрепанных чувствах. В процессе хождения туда-сюда ребята налетели на нарезавшегося игрока, который полез к короля с вопросами о том, нет ли у него выпивки (или чем-то подобным). Дальше Генрих действовал на автомате: снял с себя берет съездил им по мордасам алконавту. Подействовало. Теперь Найси, пожизненный интеллигент, страдал от того, что съездил человека по мордасам (ударил человека?) и не испытал никаких угрызений совести. Рефлексия, на мой взгляд, вообще характерное для настоящего интеллигента чувство. Кому как, а мне в РИ нравится, возможно, даже больше, чем все остальное, то, что концентрация интеллигентов, а значит - людей, лично мне приятных, на квадратный километр полигона зачастую выше, чем где бы то ни было. И уж наверняка больше, чем в любой другой тусовке! В свое время я шутил, что толкинисты - самая интеллигентная тусовка: для того, чтобы стать толкинистом, надо как минимум уметь читать и прочесть хотя бы одну книгу - ВК (с появлением фильма эта шуточка уже не актуальна, увы!). Заверив короля в своей моральной поддержке, я, радуясь своей предусмотрительности на счет коридора - фонарь я благополучно забыл в палатке - дополз до отеля Д’О, завалился на бугристый ковер пенки и уснул в обнимку со шпагой. Приятных снов тем, кто заснул на втором абзаце моего опуса!

Глава тринадцатая.
Утро дня второго.

Утро я встретил, как всегда, после ночи, проведенной без сна - закоченел до того, что пришлось проснуться и побегать вокруг палатки, чтобы согреться (да и ночь была сыровата). Подсогревшись, я залез обратно, здраво рассудив, что до двенадцати дня все одно никто не сможет нормального войти в игру - слыхал я на одной игре про обряд, который тамошние полумастера хотели провести в восемь утра... Хе-хе! Часов в десять пробудились и Сен-Люки. Решив, что с утра пораньше травмировать полигон видом невыспанного (я еще и сова!) Д’О будет негуманно, я вспомнил теорию - больше ролей на игрока, и решил помотаться по полигону как простолюдин. Так что с Сен-Люками до трактира, а затем на воды отправился мой косолапый, босоногий (намятые ноги ныли), туповатый, с чавканьем хрупающий яблоки, смачно ковырявшийся в носу и шумно бивший соплею о дорогу слуга Жан. Образ маленький, а как приятно вспомнить, как Жан, вдумчиво ковыряя в носу, изучал объявления, прибитые к дверям трактира! Укупавшись и отзавтракав, я принял пораженческое решение, что пара часов отсутствия Д’О лучше, чем целый день с Д’О невыспанным и, попрощавшись с Сен-Люками, уполз обратно в опочивальню (сам себе злой баклан - пропустил визит королевского двора в Лотарингию). Зато обрел необходимую ясность мысли и прежний оптимистический взгляд на мир.

Глава четырнадцатая.
Камнем по голове, или женитьба мастера как циничное возмездие.

Деликатный стук в стенку палатки прервал мои попытки найти удобную ложбинку в той куче хвороста, на которой стояла моя палатка. Точный Сен-Люк будил меня. А чтобы мне было весело, мне было вручено письмо. Дама (баронесса де Косте, мучимая неизбывной любовью ко мне, молила меня о спасении от брака с графом Робером де Кармейном (Энди). Все вроде бы вполне честно-романтически. Но битый кобчик Д’О чувствовал подставу... Взятый для начала за ворот Сен-Люк, хрипя, заявил, что это не их с женой происки - провокация была бы в их стиле. Заготовив письмо с общим содержанием: чем смогу - помогу, а вот со свадьбой погодим... я отправился выяснить личность отправителя. Я не знал имени этой дамы, да и вообще, дам двора - мой хронический склероз на имена и лица широко известен в узких кругах, да и представлены мы не были. Скоро ситуация стала проясняться. Это была очередная провокация "белого ангела" моей варфоломеевской ночи. В ней меня пугали три вещи - тяга к смелым экспериментам надо мной, услышанная перед игрой программа-минимум (наблудить, жениться, нарожать детей - кажется, так) и богатырская стать баронессы. Совсем уже было собравшись отправить письмо, я решил навести справки о моей "невесте" и тиране графе, с чем и явился пред ясные очи Анри III и Можирона, печально мусоливших тему превосходства настоящей мужской дружбы и вообще мужчин, над женщинами. Ситуация становилась любопытнее день ото дня - оказалось, что графиня сама умоляла Можирона помочь их свадьбе с графом. Тэ-э-экс... подумал я... шалим, значит. В конечном итоге мы не без злорадства решили оставить все как есть - пусть яма сама найдет копателя. Так что вечером королевский двор мог наслаждаться видом Энди, упавшего на руки невесте - бедный граф был сражен вестью о том, что король разрешает его свадьбу. Для него это, похоже, оказалось такой же неожиданностью, как и утреннее письмо - для меня. Так что граф отплатил за все свои шалости в Варфоломеевскую ночь.

Глава пятнадцатая.
О пошлинах, пошлостях и служителях господних, или иначе о том, как я миньонствовал.

Итак, я с подачи короля и Можирона решил пустить дело с письмом и свадьбой на самотек, тем паче что моя "невеста" оказалась к тому же интриганкой, активно пытавшейся тянуть деньги из казны и якшавшейся с лотарингцами. Что ж - леди с возу... И я решил приступить к своим обязанностям миньона. Хоть Можирон и оттеснил меня от трона на пару с Сен-Люком - тот пребывал во временами возобновлявшейся опале. Я ясно понимал, что такого же положения при короле мне не достичь, но решил не сдаваться, всячески выказывая королю свою верность (Честно говоря, я думаю, что связка король-Можирон была создана еще до игры. И я могу это только приветствовать - вах, какие были типажи! Ребята переигрывали меня по всем статьям, да я и игрок в общем-то не слишком опытный и не слишком сильный - в том числе из-за своей робости в общении с незнакомыми мне людьми. Мне, например, приходится делать над собой усилие, когда я вваливаю на Дебаркадер, желая присоединиться к павильонке - а потом по полчаса пытаюсь набраться храбрости, чтобы заговорить с кем-нибудь на игре. Ну, стеснительный я, с кем не бывает... А, черт с ним, надо будет на какой-нибудь грядущей игре поизображать что-нибудь радикальное - женщину, что ли... с усами и в бороде. Эффект будет, думаю, сногсшибательный!).

Так или иначе, я стал активно вращаться при мобильном дворе Можирона-Генриха. Пугнув обоих историей про даму, с которой мастера вроде бы содрали подорожный налог в размере двух моих годовых доходов, я тут же был отряжен в трактир, где скрывался хитрый Энди, дабы прояснить ситуацию (а заодно заказать кабинет к грядущему визиту короля). По дороге я убедился, что, пока я спал, игра и вправду понеслась: ко мне, опознанному как миньон короля, прибежали с жалобами на инквизиторов, которые ухитрились арестовать Ди Арни, про которого я знал, что он верный католик (вот до чего довела жизнь в Наварре). Я обещал донести это до короля, тем более что числил Ди Арни в своих старых знакомых по дворцовой жизни - он уехал в Наварру с Марго (Накт, прости, если что путаю). Отловленный в трактире Энди подтвердил факт введения гигантских пошлин - дворяне-де едут с эскортом... Я лично не понимаю, чего он хотел этим добиться - то ли, чтобы меньше шлялись, то ли, чтобы бегали к ростовщику и жили исключительно в долг. Путного результат все равно не было - часть игроков вообще игнорировала пошлины, часть о них не знала, отдельные зрелые игроки оформляли пропуск-кругосветку, во все провинции разом, и пользовались им как проездным, путешествуя по нему по десять раз на дню. В конечном итоге на пошлины плюнули все. Моя попытка убедить Энди в пагубности этой затеи не увенчались успехом: аргумент, что я - далеко не бедный дворянин - могу позволить себе в год только путешествие в одну провинцию и денег даже не останется на обратный путь, его не смутил. Я плюнул и удалился под сень престола, где и нажаловался королю, предложив ему в качестве контр-меры пожаловать всем придворным замков по 5-6. Веселья добавило и обнаружение в Лувре мастерской казны - Плюшевый забыл у нас кубышку с деньгами, и только королевская щепетильность помешала нам ее втихую поделить. Поведал я королю и о захвате Ди Арни - любви к церковникам я не питал никогда, а после Варфоломеевской ночи моя неприязнь только усилилась. Тем паче, что ходили упорные слухи о связи монастыря с Гизами (те же дворяне упомянули о Бэме, ошивавшемся у монастыря и беседовавшем явно не о божеском с настоятелем - создавалось впечатление, что готовится какое-то темное дельце, а то и мятеж). Так что когда король решил показать чернецам, кто в Париже хозяин и мне был выдан королевский патент на расследование дела с арестом, а заодно я выцыганил у короля вексель на крупную сумму, дабы не связываться с мастерами и их "дорожными расходами" - тратить деньги полагалось именно на это (хе-хе). В векселе меня особенно порадовала печать - Можирон с Генрихом долго препирались о том, чья очередь прикладывать губы.

Глава шестнадцатая.
Телохранитель-2 или Инстинкт Волкодава

Время королей оказалась для меня второй игрой, на которой я был приближенным короля. Странно, но и тут, и там мне пришлось до некоторой степени взять на себя роль телохранителя. Для меня удивительно - короли забывают о своей охране, или охрана на играх забывает о своей первой и основной функции? Возможно, людям просто неинтересна роль телохранителя? Она, конечно, достаточно скучна в том смысле, что не поучаствуешь особенно в интригах, но поверьте мне - видеть убийцу в каждом, находиться в постоянном "параноидальном" состоянии - в этом тоже есть своя особая прелесть. Я не играл постоянного телохранителя-профи, и, возможно, мне просто не успела поднадоесть эта роль, но, поверьте - если в нее вжиться, вам будет обеспечена просто-таки цунами адреналина. Пусть даже нападения и не будет, ожидание его - сильнее во сто крат. Я был телохранителем короля при "походе" в трактир - Генрих был безоружен, а стальной кинжальчик Можирона даже как кулуарка не прошел, так как был все же островат. Эх, какой адреналин в сочетании с оправданным хамством и все во имя короля! Идти, сгоняя с дороги простолюдинов и становясь живым щитом от тех, кого неприлично согнать... Ввалиться со шпагой в трактир, игнорируя косые взгляды слуг и хозяев... Нет, надо с этим завязывать! Пойти, что ли, в наемные убийцы...

Глава семнадцатая.
Чернецам по серьгам, или как ставиться на уши отдельно взятая обитель.

Получив от короля мандат на расследование дела Ди Арни, я отправился на поиски монастыря, прихватив с собой за компанию Сен-Люка. Ввалившись к инквизиторам, я застращал их королевским письмом и потребовал немедленной явки пред очи ясные короля с объяснениями. Напуганные монахи живо забегали, крича, что пленник уже отпущен, но я был непреклонен - и вскоре монах пред очами и величества уже пытался одолеть почерк письма провинциала ордена. Хотя он при этом сильно напоминал полуграмотного - очень славный типаж вышел! Монах, читающий по складам, запинаясь и путаясь - чудо что такое! Тем временем тучи сгущались над Генрихом. Королю доносили, что лотарингцы, объединившись с Наваррой и Анжу, готовят нападение на Лувр. Так как на весь дворец я знал только (насчитал только?) двух шпагах (две шпаги?) - моей и Сен-Люка, положение складывалось серьезное. Еще хуже было то, что король поутру собирался покинуть полигон. Скрипучее напряжение мысли родило классическую интригу: разделяй и властвуй. Отловив пришедшего с благодарностью Ди Арни, я в срочном порядке вытребовал себе тайную аудиенцию у Марго Наваррской, где и заявил ей, что получил сведения о том, что король неизлечимо болен и покинет свет до конца года, т.е. к утру будет мертв. Я же, испытывая личную неприязнь к брату Генриха, собираюсь поддержать претензии на трон ее мужа - короля Наваррского, причем выступаю как представитель интересов группы дворян, облагодетельствованных Генрихом и не желающих терять свое с приходом Анжуйца к власти, тем более, что мы - сторонники прекращения гражданской войны, а кто, как не бывший вождь гугенотов, перешедший в католичество, был заинтересован в этом? Марго была, конечно, согласна.

Вся интрижка была проведена с ведома короля и должна была внести раскол в ряды антикоролевской партии. Однако за день народ подустал и возымела ли она какой-либо эффект, право, не знаю.

Пока я занимался политикой, отойдя от заветов хиппи - лучше бы уж я make love - хотя все и делалось для not ware - Можирон, покидавший полигон с королем, решил уйти красиво и спровоцировал дуэль. Мой совет на будущее всем дуэлянтам - почему-то все думают, что на дуэли главное - найти секундантов. Ересь! главное на дуэли - найти доктора. Причем ДО ДУЭЛИ! Дуэль же Можирона вообще не лезет ни в какие ворота. Противник явился без секунданта, о докторе мы забыли - тут уж постарался Можирон, изведя нам мрачными предчувствиями своей скорой смерти.

Кровавое действо проходило под покровом ночи, освещенное только фарами... э-э-э... фонарями мастерской кареты. Король дрожал и рвался прекратить дуэль, Сен-Люк переливался из серого в белое, я тоже, надо думать, был не слишком розовым, пытаясь удержать короля и долдоня ему вольный пересказ монолога миньонов из "Графини де Монсоро": "в первую очередь мы дворяне..." - сам не очень-то веря в то, что говорю: изнеженный Можирон против бретера - какая-то дурная пародия на дуэль...

Противник, похоже, готов был решить дело миром - Можирон получил две легкие раны и истекал кровью, но тот не желал и слышать о прекращении боя. Наконец, рана в легкое бросила его на траву, с которой Можирону уже не суждено было подняться. Король приник к нему, вслушиваясь в его затихающие слова. Я лихорадочно искал доктора, но поздно - его дух уже отлетел, оставив бренное тело в луже крови. Лихорадочные попытки найти хоть священника ни чего не дали - все уже завалились спать (а сон ролевика - священен). Король был безутешен. Судьба, впрочем, готовила мне еще один милый сюрприз - пока я лихорадочно метался по полигону, Сен-Люк, вместо того, чтобы утешать короля, мило шептался с противником Можирона. Угадайте - о чем? Правильно - господа, плюнув на дуэльный кодекс, обговаривали условия утренней дули - ну конечно до смерти! А теперь вопрос. На кой ляд Сен-Люку понадобился я в качестве секунданта, если все уже обговорено? Я уже не говорю о милой улыбке Киры: "Д’О, пожалуйста, не говорите об этом Жанне..." Мерзавец украл у меня дуэль, да еще и собрался меня оставить объясняться со своей молодой женой - дамой весьма темпераментной - и это называется лучший друг! Можирону в конечном итоге пришлось (...) ибо все уже спали...

Глава восемнадцатая.
О том, как Д’О стал адмиралом, Сен-Люк чуть не стал трупом, а также о вредоносных мастерах, пользе стеклотекстолита и вреде папских булл для дворянского пищеварения.

Нас утро встречало... ну, в этот раз ночь была на удивление сухой, так что было вполне тепло. Поэтому поутру Д’О с Сен-Люками отправился на воды и по воду. Сен-Люк, зная, чье мясо съел, прихватил шпаги, а я волок бутыли, худого не думая. Солнце ласково светило нам сквозь верхушки сосен, комаров стало поменьше, да и притерпелись мы к ним, автоматически меняя время от времени положение рук и лица, дабы не дать мерзавцам присосаться. А слепни еще не проснулись. В процессе набора воды я открыл замечательные плавательные свойства пятилитровой бутыли - за отсутствием дна (в водоеме) надоедало все время плавать по кругу. Так что, водрузив свой живот на бутыль и загребая руками, как веслами, я радостно возвестил о спуске на воду флагмана флота его величества, короля Генриха, под командованием адмирала Д’О. Вскоре чета Сен-Люков последовала моему скромному примеру, вырывая друг у друга бутыль. Вокруг плескались полуобнаженные наяды и утро не предвещало еще, что этот день станет для нас самым напряженным днем игры.

Слегка обсохнув, наша троица пошатываясь с легкого перекупу, двинулась к Лувру. Навстречу нам выплыл Кирин противник... Господа решили не тянуть резину, и недолго думая, шокировали окружающих зрелищем недолгой, но кровавой дуэли. Сен-Люк получил раны обеих рук и не мог продолжать бой. Его же благородный противник, еще не отошедший от внезапной гибели Можирона, вовсе не рвался добивать беспомощного врага.

В конечном счете они помирились, когда Ливаро признал, что Можирон действительно был храбрым и достойным дворянином, что и доказал своей ужасной смертью. Да, видели бы вы выражение на лице Жанны, для которой вся эта сцена была полной неожиданностью - тем более, когда она узнала, что дуэль ведется до смерти! (Для меня эта дуэль тоже была неожиданна - драться вот так, с бухты-барахты, просто повстречав по дороге того, с кем собрался драться - это просто варварство какое-то! А не благородная дуэль с ее галантностью, кодексом и правилами. Сен-Люк, стыдитесь!) Дополнительным адреналин внес лихой проезд мастерской машины по шпаге одного из зрителей. Мастера катались за водой, мило объезжая игроков. Черти полосатые! На что бензин тратили! Нет бы после игры наши рюкзаки до станции подбросить. Шпага, к счастью, уцелела - стеклотекстолит все же это материал! Тихо ругаясь под нос, мы двинули дальше, кое-как перевязав травмированного Сен-Люка

Кажется, именно там мы повстречали Ди Арни, который познакомил нас с Раулем Сен-Сиром - нашим грядущим верным союзником по "Союзу верных". Они как раз то ли шли на, то ли с очередной двойной дуэли - Накт в Варфоломеевскую ночь сцепился с Бэмом, и решил продолжить с утра, но был, кажется, вызван утром кем-то еще, А Сен-Сир согласился составить ему компанию, вызвав Бэма. С тех пор эта четверка с переменным успехом беспрерывно дралась на дуэли, делая перерыв только на залечивание ран - утренняя дуэль, обеденная дуэль, дуэль файф-о-клок и далее по списку. Я рассказал Накту о моем вчерашнем разговоре с Марго - та еще не поведала ему об этом, а он, за отсутствием Наваррца, являл собой основного придворного при Марго (львиную долю двора Марго?) (в Наварре, кажется, были еще и пара фрейлин, и я не уверен, был ли там еще кто-нибудь вообще. Зато шотландцев на полигоне было штук шесть!).

Накт пообещал выступить с нами единым фронтом против Анжуйца и, в первую очередь, Гизов. Так родился "Союз верных трону" или "Верных Валуа", как это иногда звучало - союз, основной целью которого было не допустить к власти господ Гизов.

Потихоньку мы дошли до Лувра, и уже согрели воду, готовясь наконец позавтракать, размышляя попутно, умер наш Генрих от кинжала или болезни, когда добрые мастера подложили нам жирную собаку! Булла! Вот как она называлась. Новость была так ошарашивающа, что мы даже и не сообразили, за что, собственно, был отлучен слинявший с полигона Генрих. Католик-то он был хороший! (Исторический был отлучен за убийство кардинала Гиза - но наш-то мыши не обидел!) Дальше события понеслись с калейдоскопической быстротой. Попытка прижать посланника с буллой провалилась, ибо было уже поздно: королева объявила, что беременна, Гизы с Анжуйским двигались к Лувру - все один к одному! Нам с Сен-Люком, фактически потерявшим своего покровителя, вовсе не хотелось терять подаренные нам земли и замки, Накту и Сен-Сиру не хотелось новой войны с гугенотами, ибо Анжуйский был под явным влиянием непримиримых Гизов. К нашей компании присоединился недавний противник Сен-Люка. Опасаясь за жизнь королевы и наследника, мы справедливо решили бежать в Анжер, под защиту крепких стен (Сен-Сир был комендантом этой крепости). Так что пока принц Анжуйский и Гизы толклись со своими людьми в парадных залах, карета королевы, окруженная верными дворянами, уже спешила в Анжер.

Глава девятнадцатая.
Осада Анжера, или Что такое крепость - это палка...

Так или иначе, пока Гизы щелкали клювами в Лувре, королева уже сидела на Анжерских мхах, окруженная своими фрейлинами. А мы в это время думали, чтобы такое закрыть. Как уныло поведал Сен-Сир, мастера сказали, что строить ничего не надо. Он и не стал строить. Так что, когда к Анжеру приблизились некие вооруженные люди, им было объявлено, что от этого до того куста - ворота, а та растопыренная палка демонстрирует, что они закрыты. Как я люблю полную виртуальность... Выяснение подробностей устройства крепости совсем было уже собиралось перейти на личности, когда наконец объявились мастера. Они, кажется, должны были знать правила... ну хоть вопрос этот разрулить. За неимением крепости было решено обвязать лагерь веревкой по-быстрому. Тем временем мы решали, что делать. Поговорив со стены с осаждавшими, мы выяснили, что это - гизары. Они требовали выдать им королеву, которую мы-де похитили и удерживаем силой. Мы, конечно, не собирались выполнять их требования, тем более, что их уверения о том, что королеве будет обеспечена безопасность, не были подтверждены ни верительными грамотами, ни присутствием и словами никого из глав Гизов, которые, видимо, поддерживали Анжуйского принца в стремлении к власти.

Для поднятия нашего боевого духа королева, с подачи Накта, сделала Сен-Сира маршалом Франции. Время шло Помощь, за которой в начале осады ушел один из "Союза" - Д'Антрагэ, успевший перед этим потеряться по дороге из дворца в Анжер - не появлялся. (Мы надеялись, что ему удастся собрать шотландцев-наемников для удара в тыл осаждающим). Не появлялись и главари Гизов - только однажды кто-то из них, промелькнув на заднем плане, пошептался с главой наемников и отбыл. Среди наших врагов сновала Жанна де Сен-Люк, вновь переодетая пажом, да еще в маске и с кинжалом, но пообщаться нам, увы, не удалось.

Впрочем, сидеть в Анжере было привольно: был и тенек, и солнышко - выбирай на вкус, мох ковром устилал поляну, а комариные самки, нажравшись в первые дни, потянулись откладывать яйца. Немногих оставшихся сдувал легкий ветерок. Но было одно "но"! Помощи все не было, а без снятия блокады в крепости скоро должен был начаться голод.

Глава двадцатая.
Война, как она есть, а также Королева в бегах.

Итак, вскоре должен был начаться голод. Силы наши немного уступали нападавшим по численности (раза в полтора) но эту разницу мы решили компенсировать внезапностью. То, о чем мы уже давно шептались между собой, должно было свершиться - Союз стал готовиться к вылазке. Все, у кого были шпаги (человек пять) собрались у ворот, продолжая беседовать - при имитации ворот засохшим кустом не привлекать внимания было для нас сейчас жизненно необходимо. Построившись в два эшелона (ворота были узковаты) мы дали отмашку мастеру, который отодвинул куст (?ногой?) и спокойно произнес: "Ворота открываются".

И битва началась! Я, находясь во втором эшелоне, вылетел из ворот и рванулся на правый фланг - люди из первого эшелона бились впереди и уже появились раненые. Мне сразу некогда стало следить за ними Совершенно мимодумно перехватив левой рукой клинок рапиры первого из моих противников, я пронзил его своей шпагой (Моему противнику: я извиняюсь, поверьте, этот сомнительный прием вовсе не в моих обычаях. Видимо, тут сложились вместе два обстоятельства - Вы фехтовали спортивным клинком с гуманизатором на конце, а из предыдущей беседы с Вами я узнал, что мастер пропустил его только как колющее оружие, а не рубящее. И мое подсознание в горячке боя выкинуло этакий финт, я, право, сам от себя подобного не ожидал). Следующему моему противнику я также нанес удар в грудь первым, он же, будучи убежденным в том, что кираса защитит его (а правила игнорировали защиту доспехов - тем более, она была из кожи) нанес мне удар в правую руку. Не тратя в горячке боя времени на споры, я перебросил клинок в левую руку и вторым ударом отправил упрямца на землю, после чего я ошарашено увидел, что третий разрядил в меня свой пистолет. Так как никакого иного эффекта, кроме шума и дыма, не последовало, я подбежал к нему и также пронзил шпагой, ока его шпага еще была в левой руке. Но тут, увы, наступает печальный момент моей эпопеи. Динамичная схватка для меня и так была несколько замедленна в сравнении с прочими - ибо с каждым противником приходилось обсуждать подробности и правомерность его либо моих ранений. Тут же юноша заявил, что ранил меня из пистолета, эрго, я должен был упасть (на землю?), а не колоть его. Из правил я знал, что в меня должно было что-то попасть, а я этого не чувствовал и не видел - пресекая оговорки, могу сказать, что не заметил. Привлечение к выяснению ситуации мастера не привело к единодушному решению - ибо правила огнестрельного оружия были второй из двух бед, в которой я могу упрекнуть игру - в остальном это стоит похвалы. Решив не усложнять друг другу жизнь, мы пришли к полюбовному соглашению об обоюдном поражении, после чего пали в траву, истекая кровью. Я оглядел поле - Ди Арни, Ливаро и Сен-Сир пали раненые у ворот, расчистим нам дорогу, и еще кто-то из наших, их уже оттаскивали в крепость сердобольные служанки. Я упал предпоследним - из наших последним был выведен из строя Сен-Люк. Граф увлекся, тесня своей шпагой и дагой двоих или троих противников (при его росте он и сзади-то выглядел устрашающе), так что в конце концов кто-то, подкравшись, всадил ему протазан в бок. Положительно, иной раз и вправду гибельно отрываться от коллектива! Самым удивительным в этой битве мне кажется то, что в ее итоге все, способные держать оружие, с обеих сторон были ранены - и боевые действия не могли вестись! Я не очень уверен в завершающей стадии сражения - кажется, слуга одного из нас, помогая оттаскивать ранены, добил парочку нападавших и был убит каким-то случайным дворянином (Мартовским) -может, это и объясняет факт отсутствия "живых" победителей. Но основная наша цель была достигнута - блокада была снята, и обозы с продовольствием смогли прорваться в крепость.

Снятие блокады дало и еще один неожиданный эффект - королева, утомленная пребыванием в Анжере, никого из нас не предупредив и воспользовавшись временной небоеспособностью осаждавших, вместе с фрейлинами покинула крепость, удалившись в неизвестном направлении, как от своих врагов, так и от защитников (в направлении, неизвестном как врагам, так и ее защитникам?). Я, лежа из-за ран пластом, был весьма шокирован, наблюдая этот демарш, а остальные, еще не отойдя от боя (в это время нас как раз стали стаскивать в крепость для оказания помощи), кажется, и вовсе пропустили этот оригинальный исход. Чрез некоторое время в крепость прибыли лекари, оказавшиеся весьма миловидными девами. Перевязанные их нежными руками и подкармливаемые снадобьями, все мы вскоре пошли на поправку. Наемники, полежав под стенами, удалились - ибо королева покинула крепость, и никто не знал, где она, а мы им были ни к чему.

А в малом круге Союза состоялся совет. Честно говоря, я не помню, каким образом появилась идея выборов короля на собрании Генеральных штатов, мастера ли это предложили, или это была интрига Накта. Итак, основной задачей совета было не допустить к власти Гизов, которые отобрали бы у нас, в большинстве мелких дворян, полученные от своих предводителей земли и титулы (особенно это касалось теперь уже бывших миньонов, и если Сен-Люк еще мог продержаться за счет богатств жены, мне оставалось уповать только на себя). Соответственно, от каждого претендента на престол мы (в дальнейшем) требовали подтверждения старых пожалований, добавив к ним титулы правителей провинций Франции, и, кроме того, соблюдение мира в стране. Королева-регентша вполне устроила бы пятерых из нас: меня, Ди Арни, Сен-Люка, Сен-Сира и де Лавуазье. Не против был и Ливаро. Но Д'Антрагэ уперся на кандидатуре Анжуйского.

Впрочем, беременная королева удалилась неизвестно куда, а мы, не зная, что, собственно, делать (тем более, что могла родиться и девочка). Так что мы решили, буде она не явится на Генеральные штаты, поддерживать Анжуйца, если он согласится на наши требования, которые ему должны были передать Ливаро и Д'Антрагэ. Сен-Люк усиленно подбивал меня ликвидировать Франсуа Анжуйского, но я, находясь в фазе релаксации после боевых действий, временно испытывал отвращение к смертоубийству, тем более потомка, как-никак царствующего рода.

Так или иначе, время было назначено. Посовещавшись с Ди Арни, мы разошлись по лагерям, чтобы отдохнуть и наконец впервые за день поесть.

Глава двадцать первая.
Первые Соединенные... то есть, конечно же, Генеральные, штаты Франции как предтеча парламентаризма или как найти третье сословье в отдельно взятой стране (в этой главе факты будут безбожно перевираться, ибо запомнить последовательность этих дебатов выше моего скромного разумения)

Так или иначе, первые (в нашей истории) Генеральные штаты весьма смутно отразились в моей памяти - сперва шли долгие и нудные дебаты о возможности правления сына отлученного, с постоянными прениями о свободе галиканской церкви - спасибо Накту, мы хоть об этом знали - в отличие, каежстя, от мастеров. Попутно весь Союз чуть не отлучили от церкви за нападение на папского легата, но мы благополучно отбрехались, ибо шпаги наши так и не были обнажены. Сильно осложняло дело то, что все клирики поддерживали Гизов. Поняв, что возвести на престол королеву не удастся, мы выложили Анжуйцу наш список требований, приплюсовав к тому дарование новорожденному сыну королевы прав принца дома Валуа, на что он, конечно, согласился. Намеки Гизов о иных претендентах были подавлены в зародыше, плюс мы еще и постращали их Анри Наваррским. Когда дело уже шло к голосованию, вспомнили о необходимости присутствия третьего сословия, кое изыскали во дворе Чудес в количестве двух-трех особей. Им, похоже, было все равно, за кого голосовать (прямо как сейчас! :) Так или иначе, принц Анжйский Франсуа был избран королем Франции. Чтобы не тянуть резину - когда еще удастся собрать всех повторно, решено было тут же его и короновать.

Глава двадцать вторая.
Коронация Франсуа Анжуйского или как король стал рекордсменом, сам того не желая.

Итак, придворные были построены в две шеренги и коронация началась. Довольно многие, как Сен-Люки, были слишком утомлены и покинули собор, не дождавшись завершения церемонии (хотя Сен-Люки утверждают, что поступили так из принципа) Так или иначе, я всю церемонию мечтал очень некуртуазно придушить стоявшую рядом со мной высокородную, хоть и низкорослую, даму, успешно окуривавшую меня одной сигаретой за другой. На третьей сигарете король вручил Меченому меч коннетабля Франции и кардинальскую шапку его братцу. Мы с Ди Арни нервно переглянулись. Похоже было на то, что план развития романтической стороны Д’О, который со смертью Генриха собрался пуститься во все тяжкие и уже пытался вспомнить куплеты Караченцева из к/ф "Собака на сене", дабы исполнить их под чей-нибудь аккомпанемент максимально дурным голосом под окном Дианы де Меридор, летел в трубу. Дальнейшие события показали, что летел он гораздо дальше... Итак, церемония наконец завершилась. Я, обсуждая с Ди Арни новую антигизовскую интригу, пошел неспешно к Лувру, чая наконец отдохнуть и перекусить. Нашу беседу прервал дружный топот и вопли. Выхватив шпаги и обернувшись, мы успели стать свидетелями того, как буквально в шаге от нас был заколот Гизами какой-то простолюдин с ножом. Он-де ранил короля. Поспешность убийства наводила на определенные мысли, так что мы решил от греха подальше слинять. Хоть самое интересное было еще впереди - ушлая лекарка под шумок траванула короля, а все решили, что просто кинжал был отравлен. Так или иначе, Франсуа был мертв, не просидев на троне и дня.

Глава двадцать третья.
О том, как были собраны Вторые Генеральные Штаты, а также что Д’О подумал о Наваррском короле и его матери.

Придя с коронации, Д’О отправился к себе в отель, надеясь отобедать с Сен-Люками. Однако их трапеза была прервана, не начавшись, влетевшим де Лавуазье. Причина была такова. Ди Арни сцепился с Гизами, явившимися в Лувр (к счастью, до оружия дело пока не дошло). Накт, оказывается, полагал, что во время разговора мы с Сен-Люком находимся у него за спиной. Уверенный в нашей поддержке, он потребовал у Гизов нового созыва Штатов, причем с запретом приводить на них наемников и вносить огнестрельное оружие. Учитывая, что помимо герцогов напротив Накта в этот момент находились как минимум Бэм и один из их клевретов, поступок его был, мягко говоря, безрассуден - ибо де Лавуазье был безоружен и не мог его поддержать в случае чего. Только чудом опешившие от подобной наглости Гизы не успели заколоть ди Арни до нашего возвращения (а еще Накт обвинил Гизов в убийстве Франсуа... это похлеще штатов будет).

Итак, вся наша партия, поддержанная вновь переодетой в пажа Жанной, явилась на сбор. Маргарита Наваррская молила нас подождать еще чуть-чуть, ибо "вернувшийся с охоты" Генрих Наваррский пребывал в поисках штанов. Боже... если б я знал, что поиск этих штанов затянется на два часа!

Гизы меж тем не дремали - между двумя собраниями была ликвидирована жена де Лавуазье - дочь, хоть и незаконная, кажется, отца трех королей (а может и Карла Девятого. Прим. - не может ;). Если учесть, что нам он об этой пикантной подробности рассказал за час до этого, стоит подивиться оперативности гизарской агентуры в Лувре.

Так или иначе, начались прения. Все мы - "Союз верных" выступали от имени дворян провинций, управление которыми получили. Мне выпало выступать одному из первых, поэтому я был неоправданно краток - ибо еще не знал, что Наваррские вдеваются в штаны часами! О чем сообщил нам посланник от Марго. Оставалось тянуть время. Мы сыпали обвинениями в адрес Гизов, я и Гриз в меру своих глоток (остальные вели себя интеллигентнее) поддерживали выкрики Накта о "Старых вольностях!", ets. Мы обвиняли Гизов в смертях Франсуа и мадам де Лавуазье, а также подделке бумаг об отлучении Генриха Третьего. Выступления наших соратников были затянуты - мы на деялись на то, что Наваррец вот-вот появится. Он не шел. Мы обшикивали выступления гизаров, учиняли затяжную полемику. Он не шел. Я топал в нетерпении каблуком, звеня несуществующей шпорой, и хватался за шпагу (...) в виртуальные ножны. ОН НЕ ШЕЛ!

Страсти накалялись все больше. Ди Арни учинил шикарный скандал, когда в зал попробовал сунуться Бэм. Он не шел!... его дери! Все были на взводе. Я вынул шпагу из-за пояса и держал ее с наружной стороны, чтобы в случае чего рубануть первым, причем сразу двоих. Страсти накалялись. После игры один из Гизов (кажется, Майенн) сознался, что в это же время прятал в рукаве кулуарку, надеясь пырнуть меня. До сих пор не могу понять, каким чудом мы не превратили зал Генеральных Штатов в поле боя, тем более, когда после двухчасовых дебатов оказалось, что идущие на совет Генрих и Марго Наваррские были убиты пять минут назад. Честно говоря, еще пять минут, и я бы сам отправился убивать Наваррца. А вот дальше выкинут по цензурным соображения абзац, в котором Д’О очень некуртуазно размышляет о Генрихе Наваррском, причем самое мягкое определение для него, какое он находил - это каретный тормоз. В конечном итоге на трон возвели какого-то очередного кукушонка - это был Эстегиль де Валуа, дитя морганатического (законного!) брака Франсуа Анжуйского и какой-то дворянки (новоиспеченного принца играла Иглан, бывшая Диана де Меридор. Она сменила роль, ибо окончательно отчаялась ждать, когда же Монсоро отвлечется от исполнения обязанностей королевского прокурора и похитит ее. Спрашивается в задаче: зачем было ехать де Монсоро и не похищать Диану? Темная лошадка Эстегиль была поддержана и нами - от безысходности, и Гизами - те как-то успели выклянчить прежние должности. Но утомленным парламентскими дебатами "верным" было уже все по барабану. Сен-Сир, окончательно добитый беспрерывными смертями претендентов, напросился в телохранители и сопровождал Эстегиля в Анжер. У меня вновь взыграл мой инстинкт Волкодава и я шел за ним след в след, максимально растопырившись, чтобы не допустить возможных злоумышленников и сшибая ножнами простецов в канавы. Бедный Сен-Сир! Он-то всю дорогу до Анжера ожидал, когда же я кинусь резать нового короля! Я ведь вел себя до крайности подозрительно, шествуя рядом с подопечной ему некоронованной пока особой.

Эту часть можно и не читать, ибо тут описано, как мы отдыхали этой ночью.

Итак, доставив наследника в Анжер, Союз постановил собраться тут же поутру. Все начали разбредаться. Я был, как всегда, одержим идеей послушать менестрелей, ибо в бордель опять не попал, но так как у трактира опять собралась компания любителей пения песни о китайском летчики Ли Си Цине, я побрел далее. Удача мне сопутствовала. Я встретил Накта, подбивавшего устроить вечеринку "для своих" - имелись в виду люди, с которыми было приятно играть, ибо завтра наступал последний день игры, он же - день отъезда, так как игра уже почти завершилась.

Местом была выбрана Лотарингия (ну или лагерь Гизов - я в этой части полигона днем не был). И мы, обсудив это с Гизами, отправились звать своих "солагерников" - я шел в Лувр за Сен-Люками, Накт - в Анжер и Наварру за Сен-Сиром и своим плащом - начинало холодать.

Не вижу смысла описывать вечеринку - она удалась - были и песни, и анекдоты, и правда, похожая на байки, и байки, похожие на правду. Было вино по кругу и костер до рассвета. Я ушел последним - мою палатку никто не грел, напоследок услышав пару замечательных историй от милорда Гиза (или Майенна...). Например, вы знаете, как Плюшевый получил свои прозвище? А так же доведшую меня до слюноотделения историей об игре по Пикнику на обочине. Впрочем, лучшей, несомненно, была история о появлении на полигоне того самого слуги, о котором я уже упоминал несколько раз в своем графоманском опусе. Если желаете, вот далее ее вольное изложение.

История о приблудном рыбаке, ставшем слугой, или откуда порой берутся ролевики.

А история такова. Парень ехал к озеру порыбачить на выходные, но в вагоне электрички случились ролевики, едущие на "Время королей". Ребята разговорились. В результате рыбак не дошел до рыбы, а дошел до полигона. И, черт возьми, играл парень неплохо, судя по тому, что я видел. Да, у него было плохо с костюмом, но с мозгами-то все было в порядке! чего стоила, например, идея притвориться прокаженным, чтобы выбраться из осажденной крепости - у него, кстати, и колокольчик нашелся! Да и покушение на короля - согласитесь, неплохо для первой игры, тем более спонтанной! Потом, уезжая, он очень благодарил ребят, вытащивших его на полигон. Быть может история покажется кому-то надуманной, но, судя по костюму, парень действительно попал на полигон случайно, и я склонен ей верить.

Глава двадцать последняя.
Финита ля трагедия или Вива ля Франс.

С утра у нас была одна задача - оттеснить Гизов от трона. Что и было сделано. "Опекуны" получили предписание заняться своими делами - Меченый был отправлен продолжать войну, Майенн был выслан в свои имения. Попутно были выдвинуты обвинения против них в организации убийства Франсуа Анжуйского - против них говорило хотя бы убийство того, кто нанес королю удар ножом - они явно слишком боялись его возможных показаний. Были и другие свидетельства. В клане Гизов начался раздор, они начали предоставлять компрометирующие сведения на Карла Лотарингского, герцог - на них. Так или иначе, Гизы были оттеснены от трона и находились под следствием, а окружение короля составили бывшие бедные дворяне, всем обязанные трону. Абсолютизм во Франции наступал на 50 лет раньше и без помощи Ришелье. Между нами говоря, у меня был идея заставить короля подписать хартию вольностей, но "Союз" был сборищем именно бедных, служилых дворян, а не богатых землевладельцев, как это было в Англии и идею пришлось закопать.

Так для меня закончилась эта игра. Королевский двор в Анжере играл до последнего - Ди Арни напоследок выбил себе место советника, а я - временного королевского секретаря, так как почерк у меня несколько разборчивее, чем у других - когда я этого хочу. Когда игра прерывается из-за нехватки времени -это хорошо, ибо много хуже, когда впереди еще день, а играть уже не во что - сюжет исчерпал себя.

Я тешу себя надеждой, что Д’О, сыгранный мной, запомнился другим игрокам, а еще больше надеюсь, что общение со мной не оставило у них неприятного осадка. Игра для меня лично удалась, пусть политика почти напрочь задавила романтику, пусть я не сходил в бордель и не спел серенаду под окном Дианы, пусть я даже маловато дуэлировал - но она удалась, прах ее подери! Звон шпаг и пистолетные выстрелы, яд и кинжалы, интриги и заговоры, дамы в декольте (и кринолинах) и кавалеры в плащах и ботфортах - а зачем еще ехать на игры, если не за романтикой? Я искал новых ощущений и впечатлений - и они были в избытке. Надеюсь, и вы не были разочарован игрой и моим графоманским опусом.

P.S. Прошу прощения у тех, кого мог оскорбить мой опус - но на всех не угодишь! К тому же просто я всегда отличался неудержимым критиканством (при известном отсутствии самокритики), полагая, что честная критик должна побуждать людей к совершенствованию - хоть в приготовлении супа хоть в игре.

Мифанор