Впечатления Руах от похода в театр на спектакль Русского Имперского балета "Ромео и Джульетта". 2 декабря, Оперный Театр.
Первое впечатление – рисунок. Рисунок сепией под музыку Прокофьева. Не знаю, из чего артистам балета шили костюмы, но думаю, что из шелка – такая легкая, струящаяся ткань теплых золотисто-коричневых тонов, красиво облегающая тело. Костюмы моей мечты. Такие бы на ролевуху сшить…
Суета средневековой Вероны, золотая молодежь веселого итальянского города развлекается в таверне. На заднике – уходящие почти в бесконечность колонны, сложенные из блоков очень светлого, почти белого камня, мощеный внутренний дворик, где кто-то забыл ручную тележку со смешными большими колесами, а вдалеке – поросшие густым лесом горы Италии и память о живших здесь некогда римлянах – акведук. Когда все это озарял закат (а проще говоря, осветитель включал красный прожектор), картина становилась тревожно-сюрреалистической. Но до этого еще далеко – в Вероне полдень, трактирщицы наливают своим гостям вино, а слуги синьора Капулетти задирают слуг синьора Монтекки. Разумеется, дело кончится глобальной дракой!
Признаться, я была немного удивлена, что герцог этого многострадального города так и не появился в самый драматический момент, когда скрестились десятка два мечей, и на это батальное великолепие упал занавес – кстати сказать, весьма занятный занавес. Два дома из того же светло-серого камня, обращенные друг к другу углами на фоне темно-синей южной ночи, а между ними – пятна-кляксы всех цветов радуги. Такие картины можно увидеть в фильмах про путешествия во времени или между мирами. Что бы это значило: то ли что на обыкновенной городской улице нас может поджидать чудо, то ли что эти два дома – Монтекки и Капулетти – это два разных мира, хоть и стоят они на одной улице, едва не соприкасаясь стенами?
Уже прошли маски, а друзья уговорили Ромео наведаться в гости к синьору Капулетти. Начинается бал. Солируют рыцари с подушками в руках. Пока я ломаю голову над предназначением этого загадочного аксессуара, к ним присоединяются дамы, и все разъясняется. Мужчины элегантным жестом роняют подушки на пол, чтобы дамы могли с комфортом опуститься на колено. Вот это сервис! Потом подушки собирают и уносят пажи. На балу блистает синьора Капулетти в черно-красном платье и сетке с рубинами на смоляных волосах. На ее фоне Джульетта смотрится несчастной сироткой – бедняжка весь спектакль проходила (пардон, протанцевала, и весьма неплохо) в одной белой ночной рубашке. Или в двух? Короче, это было нечто традиционно белое и бесформенное, наверняка долженствующее символизировать чистоту и непорочность, а не дурной вкус костюмера. :)
Ромео видит Джульетту, Ромео в Джульетту влюбляется. Хорошая пантомима, много жестов не балетных, а почти жизненных. Причем не только со стороны Ромео: Меркуцио, желая отвлечь внимание хозяев от друга, очень естественно целует одну из дам, а она выразительно машет руками – возмущается, то есть. Столь же выразительно (и несколько раз) обыгрывается тема выпивки на народных гуляниях.
Что еще запомнилось? 6 колонн (все из того же камня), которые совершенно самостоятельно катались по сцене. Я все гадала – они радиоуправляемые или там внутри человек сидит и ножками перебирает? С помощью этих колонн, гармонирующих с колоннами на заднике, пространство сцены менялось до неузнаваемости, из рыночной площади превращаясь в комнату Джульетты, парадную залу в доме Капулетти, таверну или церковь. Церковь, кстати, была сделана весьма мило. На две колонны сверху опускалась большая белая простыня, на которой коричневой краской (под сепию) был нарисован купол собора Святого Петра.
Финал. Признаться, я была немного удивлена, что герцог этого многострадального города так и не появился в самый драматический момент, когда скрестились десятка два мечей, и на это батальное великолепие упал занавес – кстати сказать, весьма занятный занавес. Два дома из того же светло-серого камня, обращенные друг к другу углами на фоне темно-синей южной ночи, а между ними – пятна-кляксы всех цветов радуги. Такие картины можно увидеть в фильмах про путешествия во времени или между мирами. Что бы это значило: то ли что на обыкновенной городской улице нас может поджидать чудо, то ли что эти два дома – Монтекки и Капулетти – это два разных мира, хоть и стоят они на одной улице, едва не соприкасаясь стенами?
И напоследок – маленький милый штрих. Ромео был японец. Как я подсмотрела в чужой программке (ибо она стоила 100 р.), его зовут Хидео. Фамилию я, разумеется, не запомнила. Зал аплодировал стоя, кричал «браво» и выражал свой восторг всякими другими способами – например, тем, что не бросился в гардероб сразу же, как опустился занавес. Овацию сорвал и руководитель "Русского имперского балета" Гедиминас Таранда.
…Ну что еще сказать? Когда они опять к нам приедут, я снова на них пойду!
Руах
|
