Статьи  |  Настроение

Сегодня пятое октября, час пополудни. Я тупо смотрю на преподавателя. Он втолковывает нам умные масли уже четыре часа без перерыва. Он устал. Говорит, что у него болят зуб и ухо. Мне его жалко. Я тоже устала. У меня болят голова и рука. Я уже не в состоянии воспринимать информацию извне. Перед моим взором коричневая школьная доска. На ней что-то написано, бог весть что! Я вижу это и уже не вижу. Я вижу... ...до самого горизонта море желтого песка. Песок, песок и мохнатые пальмы. Картинка из учебника географии. Нет, пожалуй, все-таки истории! На берегу широкой реки на фоне знаменитых пирамид раскинулись белые палатки римского кастеллума. Это Египет. Восемьсот восемьдесят четвертый год от основания Рима. Уже давно истлели останки Цезаря и Антония, Усохла в саркофаге мумия Клеопатры. Другой император ступает по этой земле. Самый большой шатер, украшенный многочисленными знаками воинской доблести, охраняет целая когорта легионеров. Нильский ветерок колышет белые султаны из конских хвостов на шлемах; развевает отличитель-ный вымпел на высоком флагштоке под грозным золотым орлом. Из шатра выходит пожилой мужчина с надменным и властным лицом. Волочится по земле край его пурпуровой хлены. Как должное принимает он подобостраст-ный лепет окружающих. Это сам император Великого Рима божественный Публий Элий Адриан. За ним следует высокий стройный юноша в светлом хитоне. Его нежное лицо задумчиво и чуть-чуть печально, губы трогает едва заметная улыбка. Юноша настолько прекрасен, что скульпторы дерзают придавать его облик Аполлону – редкая честь для простого смертного. Молодого красавца зовут Антиной, поговаривают, будто он внебрачный сын Адриана, и обращаются к нему так же почтительно, как и к императору. Но гордыня не омрачает ясных черт Антиноя, он скромно опускает прекрасные бархатные глаза, мягко улыбается. Адриан смотрит на небо, в синеве которого уже мерцают первые по-южному крупные звезды, и направляется к реке. ...Юноша стоит на высоком берегу и, любуясь раскинувшейся перед ним панорамой, улыбается своей тихой мечтательной улыбкой. Чуть поодаль наслаждается купанием император. Он хороший пловец и, кажется, намерен поспорить с Нилом. …В мысли Антиноя вторгается крик. Он поднимает голову. На середине реки беспомощно барахтается человек. С первого взгляда ясно, что он тонет. У кромки воды в панике мечутся придворные, торопливо сбрасывает доспехи седой центурион. Юноша без раздумий вниз головой бросается в реку. Он вырос на берегах мелководного Сангария, но не намерен отступать перед Нилом! Несколькими гребками Антиной достигает места, где в последний раз видел императора, ныряет... Теперь надо удержаться на поверхности, пока не подоспеет помощь. Кажется, он не рассчитал своих сил. Течение в этом месте очень сильно, воронка водоворота тянет на черную глубину, да и октябрьская вода холодновата. От холода начинает сводить мышцы; намокшая одежда сковывает движения. Много сил уходит на борьбу с императором: захлебнувшийся, он то и дело вырывается из рук, снова уходит под воду. Ну, где же, где же легионеры?.. Центурион Квинтиллий первым оказывается там, где только что виднелись мокрые кудри императорского любимца. Он ныряет, видит в глубине смутно белеющее тело. Адриан!.. Квинтиллий передает его в руки приспевших легионеров; а сам ныряет снова и снова. Близится ночь. Темнеет вода. И ничего уже не различить отважному центуриону в черной глубине. Река не хочет возвращать людям свою добычу... Адриан приходит в себя. Его взгляд скользит по толпе придворных и не может остановиться на хорошо знакомом, родном, прекрасном юном лице. – Позовите Антиноя! – требует император. К ложу Адриана тяжелой походкой идет центурион Квинтиллий, мокрый, босой, без шлема; склоняется перед повелителем, пряча глаза. – Прости, цезарь, – глухо говорит он. – Священный Белый Нил потребовал от тебя жертвы за спасение... – Нет! - кричит Адриан. – Нет! Еще ниже склоняется седая голова центуриона. ...В черной воде дробятся острые золотые звезды. Кричит священная птица ибис. И горько плачет на берегу император Великого Рима богоравный Публий Элий Адриан... Куда фантазия может завести человека? Даже в древний Египет! Как я устала от занятий! Я хочу в Эрмитаж. Там, в зале № 128, есть небольшой белый бюст. Скупая надпись на пьедестале: «Антиной. Мрамор. II век н.э.» Он совсем юным утонул в Ниле, отдав свою жизнь ради спасения императора. Адриан посмертно обожествил юношу и на его месте гибели воздвиг город Антинополис. Вот и вся история... Он чуть склонил свою прекрасную голову, как будто смущенный вниманием посетителей музея; лицо его печально, едва заметная улыбка трогает губы. Надо лбом упругие кольца кудрей. Легкая задумчивость, светлая печаль, немой укор. Как будто он предчувствует свое будущее. А мне всегда хочется плакать, глядя на него... Я вздыхаю. Хочу в Эрмитаж! А может быть, в древний Египет?.. А до госэкзамена осталось всего десять дней...