Статьи  |  Трудовые будни

Я встретила его, когда мне было семнадцать, впрочем, с таким же успехом мне могло быть и двадцать, ибо независимо от возраста тараканы в голове у меня не переводились. Не сказать, что мне он понравился, скорее наоборот: ну, думаю, вся-кое в жизни бывает, может, кто пожалеет парнишку, подберёт, а то ведь пропадает, небось, ни за грош. Но я ещё тогда не знала, что ;парнишка; вовсе не пропадал, а был источником вечного дележа и девичьих потасовок. Говорят, одна из отчаявшихся однажды подстерегла его возле киосков на Чёрном Пруду и коварно набросилась с целью показать, что есть женщины в русских селеньях( как будто в нерусских их нет) Но наш герой не растерялся и оказал достойное сопротивление: пол-квартала он спасался бегством, но вскоре понял, что силы его на исходе, и, возможно он падёт смертью храбрых в неравной схватке. Тогда он принял стратегически верное решение - спрятался за угол и оттуда протянул на дорогу длинную худую ножку. Девица, на беду, была подслеповата, да , к тому же перед началом ловли она сняла очки, чтобы в самый ответственный момент они не сорвались с носа и не были раздавлены пронырливыми ногами сограждан; так что конечности, торчащей из-за угла она не заметила и задела за неё каблуком. С рёвом и нарастающим свистом преследовательница оторвалась от земли и приступила к посещению самых отдалённых областей прекрасной вселенной(так появилась первая женщина-космонавт). Наш герой долго наблюдал за её изящным вольным полётом, прослезился и, вспомнив пионерское прошлое, начал напевать:" Орлята учатся ля-а-та-а-динокая птица, ты летишь высоко". После этого он вздохнул и пошёл дальше, смелый и спокойный, светлый, Элберет его, эльф. Вот теперь вы можете представить, как заблуждалась я и как была поражена, узнав о большой очереди, в которую мне предстояло встать. По странному стечению обстоятельств, за мной тогда тоже вился хвост, который был мной же срублен под корень, хотя зря, пригодился бы для протира посуды или для каких других хозяйственных нужд. Вобщем, два сезона я его любила, а потом как-то так случайно вышло, что мы поженились. До сих пор не понимаю, чего я в ЗАГСе забыла, забывать-то уж было нечего. Может он подпоил меня чем, ничего ведь из церемонии не помню, только кто-то громко сморкался и тёр морду галстуком в лиловый горошек, а один из наших друзей что-то очень сильно волновался и от страха попёр за собой палас. Его настигли возле остановки, рассказали, что такое хорошо и что такое плохо, и палас унесли, причём я успела вторично по нему пройтись. Так мы сочетались...так мы стали...в общем, до свиданья трезвый день, здравствуй, вечно пьяное счастье. Замужество - вид феодальной зависимости, при которой низы лишаются демократических прав и свобод, а верхи могут, но не хотят. Только бога ради, не считайте меня феминисткой, я же не уточнила, что является страдающим низом, а кто - эксплуатирующим верхом, всё ведь зависит от нашей позиции в жизни. В этой связи не могу удержаться, чтобы не рассказать про нашу первую брачную ночь. Коротко говоря, она была весела. Где-то ближе к утру гости оставили нас в покое, а муж даже как-то ухитрился спровадить своего шурина, который не хотел уходить, ибо думал, что может понадобиться. "А вдруг вспомогнуть понадобится, а меня поблизости нет, а вдруг сантехнику прорвёт?!," - кричал он, когда муж гнал его по лестничной площадке. "Ничего, твоя сестра-акула нигде не задохнётся!" - парировал мой благо-верный, проводя режущей кромкой тапка возле горла. А потом наступила зловещая тишина - мы остались одни. — Ну, что делать будем? - хмуро спросил муж. Я растерялась и не знала, что отве-тить: собственно, какая тут альтернатива? — Может, спать ляжем? - пожала плечами я. — Ага, ты бы ещё в лото сыграть предложила, выдра ты нечёсаная. Ишь придумала: спать! А деньги когда считать будем? Только теперь я поняла, что вышла замуж за еврея. До пяти утра мы рылись в подаренных купюрах и вскоре я перестала отличать десять рублей от ста, а пять копеек от пятидесяти. — Ты, душа моя, гляжу, скисла? - заботливо поинтересовался муж, пряча деньги в карман пиджака. - Давай-ка баиньки. Надо сказать, из этой затеи тоже ничего толкового не получилось. Кровать была узка, как новые колготки и почему-то пахла хлоркой - явно родственники продезинфицировали во избежание заражения свинкой. Я впервые в жизни легла с краю и совершила громадный просчёт, какой, сейчас поймёте. Не проспала я и получаса, как почувствовала тотальное отсутствие одеяла не моём замёрзшем теле. Муж поступательно вращаясь, как далёкая планета Сатурн, намотал на себя всё, что только мог и оказался завёрнутым в кокон из одеяла, простыни, покрывала и моей ночной сорочки. Сверху над этим валуном возвышалась подушка, неизвестно каким чудом туда забравшаяся, если делу не поспособствовала рука вышеозначенного чуда. Больше всего мой муж в этот момент напоминал ливерную колбасу, хвост которой совершал мерные колебательные движения. Поняв, что к утру я буду свежее мороженой кильки, я решила бороться за свои права насильственными методами: надо было раскулачить эту доморощенную капусту или хотя бы расколупать её до пригревшегося содержимого и куснуть его как следует, ибо спросонья он не сообразит, что произошло и утратит контроль над одеялом. Сначала попробовала первый способ. Долго шаря рукой под тем местом, где спал муж, я изловила конец одеяла и начала тянуть его на себя, упираясь ногой в стену и ухо мужа. После третьего рывка я обнаружила себя лежащей на полу и мирно созерцающей потолок. Муж нагло продолжал спать. Тогда я решилась на террор: в самом слабозащищённом месте его брони я пальцем проковыряла глубокую дыру и начала побудку посредством царапанья. Но муж спал, как боец в окопе - крепко, но по стойке смирно, словно всю свою сознательную жизнь он маршировал по плацу. Докричаться до него тоже было невозможно, потому как при любом сильном звуке он начинал брыкаться и создавал тем самым совершенно невыносимые условия для совместного проживания на кровати. Я поняла, что если буду продолжать в таком же духе, то понапрасну выбьюсь из сил и буду весь день выглядеть, как свежепостиранная простыня - мокрая и жеваная, поэтому я попробовала заснуть без одеяла, поплотнее прильнув к мужу. Не тут то было, благоверный, почувствовав моё близкое и потому опасное соседство, начал стремительно, насколько мог, отползать в дальний угол кровати, где свернулся, как кислое молоко, и захрапел. В прямом смысле слова. По силе голоса и разнообразию музыкальных тем он напоминал симфонический оркестр, всё это сопровождалось ноздревым присвистом, и свистел он, надо сказать, очень художественно, всем носом. Я, привыкшая спать даже в экстремальных условиях, почти не обратила на это внимания и начала погружаться в полудрёму, но тут источник свиста начал подползать к моему уху, видимо, чтобы я лучше расслышала все оттенки и вариации основной темы. Мне стало дурно: лежу, свисая с кровати большей частью туловища, совсем без одеяла, активно приобщаюсь искусству храпа, да ещё и сна ни в одном глазу! Я почувствовала, что сейчас закиплю, как чайник, а этого даже никто и не заметит, во ужас-то. Я встала, попила на кухне водички и поняла, что супружеская жизнь не задалась. Ну и фиг с ней, решила я, и, вспомнив школьные гимнастические упражнения, нырнула между коконом мужа и стеной, причём последнюю в полёте я успела боднуть головой. Там я улеглась и заснула, злая и замученная. И что вы думаете, не прошло и получаса, как я почувствовала, что одеяло вернулось ко мне - ну, я обрадовалась, ура, счастье привалило... Ага, привалило да ещё как: муж, которому снилось Бог весть что, придвинулся ко мне поближе и начал совершать странные движения локтями, как будто он участвовал в соревнованиях по спортивной гребле. Больше всего он напоминал пытающуюся взлететь тушку курёнка, выросшего в совхозе "Последний день Ильича". Результате он подгрёб меня к себе и долго возил локтём по моей голове, словно хотел там проложить асфальтовую дорогу. Ночнушка моя закаталась и в виде толстой, но рваной гармошки оказалась у меня на шее, волосы напоминали Эверест, а их кончик печально заглядывал мне в глаза, и, что самое обидное, на лице мужа красовалась блаженная улыбка человека, честно выполнившего свой долг перед Родиной. — Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса! - взревела я и убежала на кухню, где часы мне сказали, что утро уже настало. Начались трудовые будни. Прошло шесть лет. Я работала в журнале со странным названием "Мурзилка" и вполне соответствовала его духу, за день я так выматывалась, что ноги едва волочились за медленно ползущим вперёд телом. Мужу повезло больше: он трудился в одной частной фирме, где целыми днями только и делал, что гонялся с тапком за удирающими тараканами. Домой он приходил свежий и отдохнувший, я же больше напоминала использованную салфетку, на почве этого сразу начались конфликты: например, как мыть посуду - по очереди или по степени усталости. Чаще всего драило чашки наше несчастное дитя, истерзанное садиками, ветрянкой, скандалисткой-матерью и холериком-отцом. И именно на шестом году нашего совместного проживания я решила, что уже пора закатить скандал или поднять бунт на корабле, и в один из дней, когда у мужа должно было быть прекрасное настроение, я осуществила это. Во-первых, я заготовила аргументы, которые должны были убедить мужа в необходимости помыва им посуды, во-вторых, я выложила на видное место скалку( для солидности), в-третьих, я покрасилась в брюнетку и сделала химию a la мелкий бес. Это всё было очень убедительным...до прихода мужа. Он вошёл - пасмурный, словно кактусов наглотался, глянул на мою причёску и буркнул: — Вот, курица, опять голову вымыть забыла. Скоро в бабуина превратится! — Можно уточнить, кто это бабуин? - едко поинтересовалась я, перекладывая скалку в правую руку. — Бабуин - это, наверно, муж бабушки? - поинтересовалось наше дитя, которое нюхом чуяло, что сейчас мама будет бить морду папе. — Муж бабушки, сын мой, гораздо хуже бабуина. Одним словом, тесть. — Ты что-то имеешь против моего отца?! - взвилась я, метя скалкой в самые слабозащищённые места моего благоверного. — Всё я имею против твоего бабуин...фу ты, привязалось! Против твоего отца то есть. Кто мне, понимаешь ли, так с женой подсуропил? — Да тебе, злыдень, на жену молиться надо! Ты бы без меня голодной смертью помер. — А с тобой я от несварения желудка скончаюсь. Сколько раз говорил, женщине на кухне не место. — То-то ты там не бываешь... Лучше бы я этого не говорила. Муж принял это как-то очень близко к сердцу, которого у него, естественно нет, и начал собирать вещи. Я стояла рядом и наблюдала, как бы он не упёр чего лишнего. Он долго искал чемодан, но так и не нашел, ибо я предвидела такой ход событий и спрятала всё самое вместительное у соседки. Муж не растерялся и начал запихивать вещи в целлофановый пакет, который тут же радостно порвался и из него выполз белый галстук со следами губной помады. — Та-ак, ага. Чего это у нас такое? - сказала я медовым голоском, от которого аж у самой челюсти свело. — Да так, - шаркнул ножкой муж. - Милые сердцу пустячки. — А почему эти пустячки ползают по комнате, как родные? И вообще, чья это помада? — Двоюродной сестры, - не сморгнув соврал муж. - Мы как раз на днях пили кофе. — Кофе пили и галстуком закусывали... — Да нет, почему же. Закусывали устрицами и креветками по-французски, а на десерт... Я не стала дослушивать и с рёвом убежала на кухню, надо же, думаю, креветки втихаря наворачивает, а я тут каждую копейку считаю, на корках экономлю. В моей душе клокотали костры и всё моё существо взывало к отмщению, возможно даже кровавому. Я встала, промакнула лицо марлей, пригладила пузырящуюся причёску и пошла звонить другу юности, с которым не виделась с окончания университета. Муж внимательно наблюдал за каждым моим движением и до последнего был уверен, что я брошусь ему под ноги и буду просить остаться. Как бы не так! Я села на стульчик и начала листать телефонную книжку, вскоре я нашла нужное и начала тыкать кнопки не-гнущимися пальцами. На моё счастье друг был дома. — Привет, как дела? Ты куда пропал, сто лет тебя не видела. Не женился? Слава богу... Вот когда я пожалела, что у меня нет косоглазия, уж очень хотелось понаблюдать за реакцией мужа, который, судя по всему, был чем-то недоволен и даже хлопнул дверью. Охота разговаривать по телефону у меня мгновенно испарилась. Надо было спасать дырявое корыто наших отношений, которое готово было позорно затонуть в первой попавшейся луже. Видит Бог, как это трудно соблазнять собственного мужа на старости лет, хуже только мыть пол носовым платком и лепить котлеты из овсянки. А муж-то обиделся по-настоящему и даже переехал жить к другу куда-то в пригород, а чтобы его не нашли, взял на работе половинку отпуска. Я оказалась в довольно дурацком положении: на все вопросы, где мой дражайший, приходилось отвечать - смыло морской волной. Очень донимало дитя, которое хотело поиграть с папой в индейцев, в общем, полный бардак. Приехала мать, осмотрела дом, и не увидев зятя, вздохнула: — Говорила я тебе, бросит он семью, и будешь жить, как морковка на обочине. Я было начала сопротивляться, но вся моя морковная сущность тут же проступила на лице, и я поняла: если так будет продолжаться, моя ботва безвременно повянет. Надо было переходить к решительным действиям. Как муж ни шифровался, я его нашла через знакомую сестры мачехи его троюродного брата; при этом я проявила все черты женской изворотливости, которую я растеряла, как мне думалось, ещё в самом начале моего замуче... простите, замужества. Я перепортила людям цистерны крови, прежде чем получила заветный листок с адресом, по которому временно проживал мой ненаглядный неуловимый мститель. В воскресенье я отправила дитя к бабушке, которая была так рада этому подарку судьбы, что даже не спросила, почему я, собрав сумки, еду не знаю куда. Ровно в 9.00 я начала погрузку в электричку, в которую, казалось, хотел залезть весь город. Люди так старались протолкнуться вперёд, что половина осталась лежать затоптанными на перроне, а остальные приняли нетоварный вид и их можно было сдавать в утиль. Меня поднял на руки какой-то мужчина и метнул, как копьё, вперёд - я поплыла над головами дико-винной птицей колибри, но, к сожалению, меня быстро сколибрили вниз и я упала в тамбуре на какую-то бабушку, придавив попутно её сумку, полную помидор, и собаку породы карликовый пудель. Часть моего костюма осталась в руках тех, кто меня колибрил, поэтому ко мне всю дорогу были прикованы мужские взоры. Приятно, конечно, но лучше бы этого не было. В электричке ко всему прочему было довольно душно, сильно пахло бомжами и залежавшейся рыбой - танталовы муки да и только. Когда я решила, что не выдержу больше ни секунды и прямо сейчас выброшусь за борт, судьба смилостивилась - объявили мою остановку. Я вывалилась из вагона, злая и мокрая, словно я не внутри ехала, а всю дорогу бежала за составом. Ну, думаю, муж в восторге будет. Я уже была на подходе к убежищу моего благоверного, как вдруг коленки мои затряслись, словно я пила без просыху дня два подряд: на моей памяти такой мандраж случился у меня только один раз - перед экзаменом по химии, когда я возле самой двери поняла, что знаю только формулу спирта и воды, а все остальные знания растворились и дали обильный осадок в виде обрывков каких-то фраз, смутно напоминающих выученное. Я встала у заборчика, обняла доски и поняла, что никуда я не пойду и муж мне уже не нужен вовсе, переживём с дитём без роскоши. Но тут калитка отворилась и, как в том стишке, чья-то харя появилась, она была не брита дня три и грозила превратиться в бороду. То был мой супруг, собиравшийся посетить богоугодное заведение за углом, то бишь местную разливочно-наливочно-распивочную. Увидев меня, он насторожился, на лице его читалось явное узнавание и совершенный невруб в ситуацию - я застала его врасплох. Но отступать было некуда, и он решил защищаться до последнего аргумента. — Ты чего здесь делаешь, а? Кто тебя просил? Ты что, будешь теперь за мной бегать, как восьмиклассница?! О, он знал, куда метил - не зря мы жили вместе столько лет, эта зараза знала все мои больные места и умела в них талантливо тюкнуть. Я почувствовала, что у меня из ноздрей валит пар, и сейчас я просто лопну, как шарик надувной. — Да за таким козл... да, милый, я решила бегать за тобой, - выдавила я, скрипя зубами, а рукой ища тяжёлый предмет. - Я очень соскучилась по тебе, спасу нет. В кухне прорвало кран, твоя мать звонила двадцать три раза, а дитё желает играть в индейцев. Кроме того твой попугай кажется собирается сдохнуть, но не хочет это делать без тебя; звонили с работы, тебя страстно ждёт секретарша и босс, а ковёр, как всегда, некому выбивать, да и лампочка опять в прихожей перегорела, а сосед отказался её вворачивать по причине рук, неправильно вставленных ещё в глубоком детстве. Кстати, в комнату вчера проник какой-то кот и он, кажется разорвал телефонный провод, так что я живу, как на необитаемом острове, а электриков вызвать не могу, так как в моей "Мурзилке" мне опять перестали вовремя платить, а деньги, которые у меня оставались, я потеряла в трамвае вместе с кошельком, который ты дарил мне на пятилетие нашего совместного проживания. Кроме того, на стене отошли обои, ибо соседям сверху наконец удалось устроить потоп на всю их драную квартиру, и теперь твоя комната больше напоминает аквариум, набитый живыми и скользкими рыбками. А, совсем забыла сказать, под наш сарай совершили подкоп и унесли всю картошку и двух старых дедов Морозов, которых ты там зачем-то прятал. И вот ещё что, звонил твой брат, он, кажется разбил твои "Жигули"... Тут муж не выдержал и упал в обморок. Когда он очнулся, то сперва спросил: — Что, вдребезги? — Чего вдребезги? — "Жигули". — Ага, даже покрышки порвались, - улыбнулась я. - А капот превратился... — Не рассказывай, у меня сердце кровью обливается, - муж тут же схватился за сердце и зарыдал, как младенец в люльке - тихо, но с внутренним надрывом. Потом он успокоился, слизнул слезу, занюхал рукавом и сказал: — Я так и знал, что стоит мне уехать, и вы без меня пропадёте. Ты ж ничего, курица, делать не можешь. Носки который год в стирке? А пыль почему везде? Судя по тому, что он начал бурчать, он пришёл в хорошее расположение духа и собирался возвращаться домой. Я вздохнула, отдала ему свою сумку, чтобы не шёл порожняком, и мы пошли на вокзал. Впереди были новые трудовые свершения.