Борис Гребенщиков: «Большинство населения должно быть неграмотным!»
6 июня в нашем городе прошел концерт группы «Аквариум» в рамках «Лунного тура». После концерта журналистам удалось побеседовать с бессменным лидером группы – Борисом Гребенщиковым, который рассказал о творческих планах на будущее, о своей любимой музыкальной тональности, об отношении к религии и многом другом.
Только что закончился концерт «Аквариума», все выходят из зала, искренне и счастливо улыбаясь. Всех наполняет ощущение света и чистоты. Журналисты собираются у выхода из зала, ждут организатора, готовят вопросы к Борису Гребенщикову и делятся впечатлениями от концерта. В комнату, в которой должна проходить пресс-конференция, заходит Борис Борисович, садится на диван, журналисты рассаживаются рядом. Гребенщиков отвечает прямо и честно, и постепенно интервью перетекает в беседу, в которой участвуют все.
Журналисты: Борис Борисович, какие у вас ощущения от сегодняшнего концерта?
Борис Гребенщиков: Это на самом деле не так важно, важно, какие у вас ощущения.
Ж.: У нас потрясающие, но надеемся, что присутствует некая взаимоотдача.
Б.Г.: Конечно, мы от вас и играем.
ННовый Студент: Борис Борисович, а вот почему все-таки луна? Каково именно ваше отношение к луне?
Б.Г.: Очень позитивное.
НС: Но почему никакое другое небесное тело?
Б.Г.: А вот не скажу, откуда же я знаю.
НС: Так чувствуется?
Б.Г.: Любовь.
НС: Есть школьная хрестоматия по литературе серии «Свободный ум», и туда включены ваши стихи как поэта XX века, как вы относитесь к тому, чтобы ваше творчество изучалось в школах?
Б.Г.: Ну, это не самое худшее, что может случиться, поэтому мне это будет лестно.
НС: А как вы относитесь к тому, к чему сейчас движется наше образование? К ЕГЭ, например? К тому, что изучение литературы сводится к тестам с непродуманными, глупыми вопросами?
Б.Г.: Вы знаете, никак не отношусь.
НС: Совсем никак? Но как же последствия, не такое качественное изучение, нестремление молодежи что-то знать, неужели это не пугает?
Б.Г.: Я думаю, что большинство населения должно быть неграмотным.
НС: Почему?
Б.Г.: Чтобы восстановить устную традицию. А те, кому нужно, кто хотят, пусть будут грамотными. Их никто не остановит.
Ж.: Борис Борисович, а вот ваше творчество на кого больше рассчитано: на аудиторию сорокалетних или аудиторию двадцатилетних?
Б.Г.: Вы знаете, я буду жесток. Человек, который рассчитывает свое творчество, не заслуживает названия творца.
Ж.: Ну, можно по-другому сказать: у кого больше она находит понимания и отклика?
Б.Г.: А это не зависит от возраста.
НС: Борис Борисович, а считаете ли вы, что раньше рок бунтовал против государства, а теперь все взяли и замолчали?
Б.Г.: Вы можете назвать мне, кроме Миши Барзыкина, пример бунтующего человека?
НС: Шевчук.
Б.Г.: Я понимаю, вы в песне скажите, что у него. Вы понимаете, идея о том, что рок – это музыка бунта, была придумана где-то в году 66-м комсомольским писателем, который писал книги «Тигры в гитаре», «Рок – музыка протеста», потому что иначе его книжки не были бы опубликованы. Ему нужно было отчаянно продать эту идею. Те, кто помнят это время или зароются в библиотеку, найдут эти книги – они существуют, что рок обязательно должен быть музыкой протеста – против капитализма. А теперь, поскольку капитализм и у нас, не очень понятно, против чего протестовать.
Ж.: Ну, я могу предположить, что вы-то сами особо против ничего не протестовали, особенно в те же 80-е годы, поправьте меня, если я что-то не знаю, у меня к вам такой вопрос: чтобы сказал Борис Гребенщиков тридцатилетний по поводу Бориса Гребенщикова сегодняшнего?
Б.Г.: Вы знаете, вот это меня самого очень интересует.
Ж.: А какие можно найти каналы связи?
Б.Г.: Боюсь, того, кто был, уже нет, потому что он весь съеден мной. Он весь во мне. Но поскольку у нас точки ориентации одни и те же, я думаю, что на самом деле ничего конкретно не изменилось. Тридцать лет, могу сказать точно, это был 83-й год, это я уже восемь лет изучал книжку Грейвса «Белая богиня» и в общем был достаточно в курсе всего, что в Европе происходило, поэтому я думаю, что разницы нет. Это очень хороший вопрос, спасибо.
Ж.: Борис Борисович, а вот творчество кого из ваших коллег—рок-музыкантов сейчас вызывает у вас уважение, позитив? Глядя на кого, вы радуетесь, что человек не потерял себя?
Б.Г.: Пол Маккартни.
Ж.: А если брать наших музыкантов?
Б.Г.: Наши музыканты, ни один, в жизни не заботились о том, чтобы написать приличную песню, о чем тут говорить.
НС: Как вы считаете, может ли исписаться настоящая творческая личность?
Б.Г.: А что такое исписаться?
НС: Перестать ощущать этот мир, потерять связь с ним.
Б.Г.: Я думаю, настоящая творческая личность творить не перестает никогда, а уж в какой форме она творит – доступной или нет – это наше дело.
НС: Борис Борисович, вам не кажется, что самого главного не выразить словами?
Б.Г.: Конечно.
НС: А как бы люди общались, если б не было слов?
Б.Г.: Вы знаете, люди часто общаются без слов, насколько мне известно.
НС: Как вам кажется, возможно такое, что бы полностью исчезли слова, речь как таковая?
Б.Г.: Нет, потому что большинству людей очень хочется говорить про себя, чем они все время и занимаются.
Ж.: Скажите, а когда вы только-только начали заниматься тем, чем занимаетесь, вам было страшно отказаться от себя маленького, ради себя большого?
Б.Г.: Нет, абсолютно нет. Я не вижу никакой грани, никакой грани, никакой разницы. С 2-3-х лет я, не думаю, что особенно изменился, кое-чему научился - да, но, не думаю, что сильно изменился.
НС: А что для вас целый мир? Все, что вас окружает?
Б.Г.: Вселенная. Вселенная… всего-то.
НС: А у вас осталось с детства какое-нибудь самое яркое впечатление, которое в течение всей вашей жизни на вас влияло, на ваше творчество?
Б.Г.: Музыка.
НС: Какая?
Б.Г.: Любая, но любая хорошая, которая, как говорил мой учитель, «спускает небо на землю».
Ж.: Как вам удается быть человеком земли, совмещать все религии и к какой религии вы больше тяготеете?
Б.Г.: Знаете, как правильно говорил один мудрый человек, религии только разделяют людей. Бог их соединяет, а религии разделяют.
НС: Что для вас вера?
Б.Г.: Я не знаю, что это такое. Вера во что? Скажите, вы верите в то, что дважды два четыре, или вы это знаете?
НС: Знаю.
Б.Г.: Вот видите.
Ж.: Вы знаете, а я бы у вас спросил, что такое религия?
Б.Г.: А религия это… ну тогда давайте контр-вопрос, давайте глубоко разберем этот вопрос… Например, был ли Христос христианином?
Ж.: Я думаю, его последователи были христианами, а он нет.
Б.Г.: Вот, а скажите, его последователи точно восприняли то, что он передавал?
Ж.: А каков критерий погрешности, спрошу я у вас как у математика по образованию?
Б.Г.: А вот этим стоит заняться. Так с налету я сказать не могу, потому что никогда этим вопросом не занимался. Но я боюсь, что в данном вопросе в исторических переменных критерий очень солидный, потому что ученики Будды точно не понимали, о чем он говорит, и это опыт показывает, и ученики Христа, по слухам, имели сорок дней эксклюзивного факультатива, но я бы вообще хотел увидеть плоды этого факультатива, потому что они язычников сбивали с небес, но знаете, для этого можно камень достать и так же сбить, для этого большая вера не нужна, и то, что они на языках говорили, и то, что тот парень, который деньги им все не до конца отдал в общину, упал мертвый вместе с женой… конечно, замечательные вещи, только какое отношение они к Христу имеют, не очень понятно.
Ж.: Но другое дело, что есть религии, как комплекс неких практик, упражнений, молитв, которые способствуют…
Б.Г.: Вот я и говорю, религии разделяют людей именно потому, что какая-то группа религиозных людей считает себя выше, лучше или глубже, добрее, или что-то еще, остальных и специализируется в особых практиках. Безусловно, это разделение, потому что они отделяют себя от всего остального человечества. Но если они начнут помогать всему остальному человечеству, если не по своим критериям, а по критериям человечества... Потому что если ты помогаешь ближнему тем, что берешь топор и отрубаешь ему руку-ногу и голову, и говоришь: «Тебе так будет лучше», это разные точки зрения: тебе кажется, что ему будет лучше, а ему так не кажется.
Ж.: Противоположная грань. А насколько корректно отходить от одних упражнений и смешивать их с другими?
Б.Г.: Все мастера считают, что это неправильно, потому что, не освоив своей тропы, перебежав на другую, ты должен тогда забыть тропу, которой ты шел, и спуститься опять вниз, и идти по новой тропе, значит, ты никогда не дойдешь до вершины, если будешь перескакивать. Все считают, что нельзя путать, смешивать методы. Но вот тут я ничего не могу сказать, потому что так говорят мастера, у меня нет по этому поводу точки зрения.
Ж.: А как вы относитесь к утверждению, мнению, что миром управляет не бог, а природа? Что главный бог не Иисус Христос, а природа, что все идет от законов природы, от материи?
Б.Г.: Так вы знаете, природа-то откуда взялась?
Ж.: Я считаю, что ее не бог создал.
Б.Г.: А кто?
Ж.: Ну, она из каких-то материй появилась…
Б.Г.: Появилась. Вы знаете… я прекрасно понимаю вашу точку зрения и во многом с ней согласен, но как замечал один не самый глупый человек на земле, Альберт Эйнштейн, «Если вы мне скажете, что в типографии произошел взрыв и из этого взрыва появилась большая британская энциклопедия, мне будет сложно в это поверить». Это говорил Эйнштейн, он, наверное, что-то понимал. Понимаете, тут на самом деле, грани между богом и природой – очень сложно провести эту грань, потому что мы не можем определить, что такое природа, и тем более не можем определить, что такое бог.
Ж.: Но ведь бога воочию никто не видел, согласитесь…
Б.Г.: Да мы сейчас его видим, вот мы сейчас сидим, если мы посмотрим вокруг, мы ничего, кроме бога не увидим. В этом мире ничего, кроме бога нет.
Ж.: Борис Борисович, когда появится ваш следующий диск?
Б.Г.: Вы знаете, мы начали работу над ним, но я не хотел бы его выпускать, пока он не будет целиком отвечать тому, что мы хотим. Мы уже два года к нему подходим, вот сейчас, как бы первый день записи прошел, и сейчас будем смотреть, как в июле будем его продолжать.
Ж.: Есть какие-то общие, что и как там?
Б.Г.: Ну, если возьмете «Сокол», как определяющее, песню, которую мы самую последнюю сегодня сыграли, то…
Ж.: А ветер оттуда?
Б.Г.: Я пока не знаю, когда альбом сложится, тогда будет понятно.
Ж.: А по поводу Пушкина, опять же, сегодня день рождения Пушкина…
Б.Г.: Поздравляю вас.
Ж.: Спасибо. Каково ваше отношение?
Б.Г.: Это поэт, который на голову выше всех остальных поэтов, которые писали на русском языке, на голову и на плечи.
Ж.: Для вас лично есть какое-нибудь любимое произведение?
Б.Г.: Нет. Сам Пушкин и есть любимое произведение.
НС: Про Пушкина говорят, что это был гений, который создал новый язык, если предпосылки для появления подобного гения в ближайшее время?
Б.Г.: Язык с тех пор не изменился настолько, чтобы появился новый гений, потому что если взять то, как писали люди в начале XIX века, скажем, все его современники, и посмотреть на то, как писал он, и сравнить то, как писал он, с тем, как говорят сейчас, понимаешь, что он все равно остается современным, в то время, как его современники состарились чудовищным образом. А его язык до сих пор остается эталоном прекрасного русского языка. Двести лет прошло, а язык не изменился.
Ж.: Самое интересное, читаешь того же «Онегина», замени только сленговые слова, все то же самое.
Б.Г.: Да. Даже заменять особо не надо. Пушкин – это просто невероятное, то, что он сделал, опровергает законы вероятности, он действительно создал язык.
Ж.: А у меня такой вопрос: у вас в песнях много названий городов – Калуга, Самара, Тверь – каких только нет, а вот Нижнего Новгорода нет. Вы почему Нижний Новгород так игнорируете?
Б.Г.: Я не игнорирую, но пока он не встал.
НС: А у вас есть любимый город?
Б.Г.: Много их.
Ж.: Вот вы приезжаете после долгого времени в Питер, что вы чувствуете? Что вы соскучились поэтому городу или что-то другое?
Б.Г.: Чувствую, что завтра по утру нужно идти в студию и писать новую радиопередачу.
Ж.: Борис Борисович, как вы оцениваете то, что сейчас происходит с культурой нашей стране?
Б.Г.: Что всегда происходило, то и происходит.
Ж.: А поконкретнее?
Б.Г.: Существует культура. Русский язык никуда не делся, русская культура никуда не делась. Как у нас был Пушкин, Глинка, Мусорский, так они и есть. Что-то добавляется потихонечку новенькое. Ничего не меняется, просто на виду другое совсем – на виду то, что не является культурой.
НС: Говорят, что дом человека всегда с ним. У вас есть какое-то место свое, угол?
Б.Г.: Он во мне. Не снаружи.
НС: Вам нравится Сартр?
Б.Г.: Нет, не очень. Но я по-французски его не читал, а по переводу сказать сложно.
Ж.: В современной России тяжело оставаться духовным человеком?
Б.Г.: Вы знаете, я не очень понимаю, что такое современная Россия. Я не вижу, где кончается Россия и где начинается все остальное. Понимаете, это вопрос очень серьезный и вопрос очень хороший, но…
Ж.: Но если включить телевизор, ТНТ, НТВ, желтые газеты…
Б.Г.: А зачем? Понимаете, мы можем в сортир спуститься по веревочке и там жить, зачем? Телевизор – это грязь. Не потому, что сама форма плохая, а потому что там собираются люди с определенными целями, и цели эти – заработать деньги.
Так вот, я просто хочу докончить то, о чем мы говорили, потому что это действительно очень хорошая тема. Я не думаю, что стоит отделять современную Россию от России вообще. Потому что русская культура существует, она существует давно. И как показали мои собственные, личные исследования, она все-таки является частью европейской культуры, потому что это не часть азиатской культуры, и про азиатскую культуру мы просто ничего не знаем, ни про одних наших соседей мы не знаем ничего. Поэтому есть смысл рассматривать русскую культуру в целом, которая была, есть, будет, никуда не делась. И поэтому мы растем в ней, живем в ней, мы говорим на русском языке, которому много сотен лет, и мы им образованы. Культура же это среда, в которой существуют живые существа. Вот мы существуем в русской культуре. Поэтому говорить о современной русской культуре нелепо. Есть просто русская культура, современность – это просто какой-то срез, и мы можем сами определять, что такое современность для нас. Если мы скажем, что современность – это радио и телевидение, мы жестоко себя обкрадем, потому что ни радио, ни телевидение не передают того, что на самом деле происходит. Я бы сказал, то, что пишет Пелевин, то, что пишут еще какие-то люди, - вот это принадлежит большой русской культуре, и очень мало что еще. То есть с ней ничего не происходит, мы в ней живем, мы ее часть. Есть смысл собирать с мира всю цветочную пыльцу, которая есть, и тащить к нам, чтобы она здесь давала какие-то новые плоды.
Ж.: Борис Борисович, а нельзя ли, проявляя себя, в себе захлебнуться? Вокруг вас так много всего, это вас не отвлекает от себя, вы в этом не теряетесь?
Б.Г.: Вы понимаете, то, что я вижу, это я и есть. Каждый человек видит только то, что в нем уже содержится. Поэтому, скажем, поп-музыку я знаю очень плохо, потому что ее во мне не содержится. И поэтому все, что я замечаю на пути, все является моей частью. Потому что есть такая старинная формулировка: «То, что снаружи, то и внутри; то, что внутри, то и снаружи». То, что каждый из нас видит вокруг себя, это прямое отражение того, что в нем есть, потому что иначе остальное он не отсканирует.
Ж.: Скажите, где вы черпаете силы, чтобы столько лет подряд нести людям доброту, положительные эмоции, свет?
Б.Г.: Так я же ничего не несу, свет во всех есть.
Ж.: Но доброту же вы несете…
Б.Г.: Вы знаете, я не могу сказать, что я ее так прям особенно несу, что есть – то есть.
Ж.: Я имею ввиду, в духовном плане…
Б.Г.: Так понимаете, мы все часть одного и того же бога, поэтому как можно богом не делиться с богом?
НС: Борис Борисович, а как вы относитесь к древнерусской литературе?
Б.Г.: Мне известна только литература богословского плана, поскольку другой литературы у нас не было вплоть до Петра I.
НС: Ну, стихи Симеона Полоцкого, Слово о полку Игореве, Слово о погибели земли русской, Послания Ивана Грозного?
Б.Г.: Я мало с ними знаком, пока они меня не очень привлекают, вероятно, когда-нибудь я до них дойду.
НС: Скажите, пожалуйста, вот в Библии есть легенда о Лазаре, о его воскрешении, а Леонид Андреев трактует это в своем рассказе «Елеазар» так, что воскресший Лазарь нес людям смерть, знание о смерти; как вы считаете, нужно ли и возможно ли воскрешение мертвых?
Б.Г.: А пока вроде никто не предлагает своих услуг.
НС: Предлагают – почитайте газеты.
Б.Г.: Но фактов я не слышал.
Ж.: И слава Богу.
Б.Г.: Я тоже так думаю.
Ж.: Борис Борисович, что вы делаете, когда вы чувствуете себя плохо?
Б.Г.: Жду, когда это пройдет.
Ж.: Какое впечатление от нашего города осталось?
Б.Г.: Очень хорошее, потому что он меньше изуродован, чем остальные.
Ж.: Зря вы так думаете.
Б.Г.: Нет, вы давно не были в Петербурге. Таких улочек, которые у вас остались, у нас уже давно не осталось.
НС: Вы отдаете предпочтение какому-нибудь музыкальному инструменту? Или всякая музыка уже хороша как музыка?
Б.Г.: Любая гармоническая музыка хороша, но по поводу моих любимых музыкальных инструментов будет передача «Аэростат» буквально через два воскресения, я как раз ее пишу сейчас.
Ж.: Спасибо вам большое.
06.06.2008 Лючик
Фото - Артем Корчагин |
