Robinson Active Travel
Robinson Active Travel

**

Походы  |  Восточный Саян 1981

1981 Август. Западный Саян."Четверка".К сожалению, полного описания похода (между прочим 21 день!) не существует. По горячим следам я написал тогда художественные мемуары, успел зачитать их при всей группе на встрече. Потом они потерялись. Через 13 лет я попытался их восстановить, написал снова несколько глав и ... компьютер все сбросил. В тетрадке было исписано 94 страницы! Начинались мемуары так: "Анатолий Иванович обещал лес".

Я не в состоянии восстановить все, но кое-что попробую. Начну-ка я с досье группы.

Геннадий Сысоев - руководитель.

Здоровый мужик, двое детей. Разумеется, жена, Галя. Любит поесть, "лентяй" (сам сознался). С ранних лет работал инструктором на турбазе. Опыт колоссальный. На первый взгляд ходит медленно, в развалку. Часто падает. В последнем, конечно, он мне не конкурент. Заветная мечта - избавиться от копчика или хотя бы вылечить его. Из-за вышеназванного Гена чаше ложился на рюкзак, чем садился с ним. Каши варит  не мешая их.Не признаёт никаких норм, кладёт всё на глазок, на вкус. А вкус у него отменный. Заботится о группе. Мягок и это,по-моему, одна из самых его  положительных черт. Путает "право" и "лево". Прораб, но употребляет только цезурные прорабские слова, например: "вира" и "майна".

Анатолий Иванович – ободранный Кикабидзе.

Александр Злобин - штурман.

Выше всех в группе. Чёрный и загорелый. В очках. Играет на гитаре (с собой не взял!). Знает кучу туристских и бардовских песен. Всегда оптимистичен, душа коллектива, кругозор широкий. Спорить не любит, т.к. всегда выигрывает. Левая или правая рука Гены в ориентировании (смотря с какой стороны подойдёт). И вообще, он перспективен, жаль только, что на него "не вовремя накинули аркан". Альпеншток презирает, полагается только на руки: "Надо же доказать, что я в походе был". Кладёт на дно рюкзака самые нужные вещи. Любит париться в бане, особенно после месячного перерыва. Рюкзак, несмотря на разгрузку, долго сохраняет прежний вес. На практике это выглядит так:

- Слушай, Шлёнкин,  ты не мог бы (интеллигентный, в КБ работает!) взять у меня килограмм пшена? Да, в бинокль дай посмотреть. Несъедаемый бинокль переходит таким образом к нему.

Владимир Пантюшин - фотограф

Александр Сорокин

Владимир Шлёнкин - летописец

Лариса Рыжова - завхоз

Тамара Макарова

Ирина Рапопорт - хронометрист

Надежда Безрукова

Начальный вес рюкзаков был от 37,5 кг у меня до 46-48 кг у других. Первые 17 км шли по дороге. В конце её переночевали. Это коротко. Более подробного описания заслуживает первый обед. Дежурные готовят, остальные отдыхают. Сорокин смотрит в бинокль и видит кедровые шишки. И как был в одних зеленых трусах полез за кедровыми орешками. Забрался почти до самого верха и орёт:"Чего-то я орешки не вижу!" Ему Гена в ответ: "Да ты же на ель залез!" Группа смеётся. Смех перерастает в истерический, когда Шурик спускается: на груди волосы, на волосах смола, на смоле - кора ели.

С утра второго дня начинаются прижимы. Лезем круто вверх. Глина и камни после дождя скользят. Кусты ненадёжны и колючи. А вскоре появляются осы, садятся, куда хотят и преспокойно жалят. Отогнать их нет никакой возможности. Мне повезло: меня укусили только один раз в палец. А вот других... На фото отчетливо видно, куда кто укушен. А А.И. ещё и в другие места кусали.

На самом верху прижима я падаю, сам подняться не могу, Вовка Пантюшин кричит, что идёт на помощь. Подходит ко мне и растягивается рядом. Лежим и ржём.

Вниз спускаться не лучше. На довольно крутом и скользком участке нижние страхуют, подставляя руку или альпеншток. Я не успеваю, а Саша Злобин уже опору ногой нащупывает. Я накидываю на голову капюшон и подставляю её. Нога встаёт сначала на голову, потом на плечо. Внизу Саша вдруг спрашивает: "А что это за след у тебя на голове?" Группа опять веселится. Перед очередным прижимом.

Прижимы кончились, надо было перебродить маленькую речку. Я в неё встал и чуть не околел в одночасье. Надежда, видимо, увидела моё и лицо и успокоила: это, мол, что. Вот на Полярном месяц назад вообще лёд лежал.

Через некоторое время снова брод. А.И. предлагает свои услуги по переноске. Подставляет спину, а я на неё коленями острыми как встану. Вместе с рюкзаком я вешу 100 кг. А.И. теряет равновесие и идет вдоль ручья. Ему неудобно, он явно что-то хочет сказать, но мои руки цепко держат его за шею (падать не очень хотелось). А.И. титаническим усилием меняет направление на противоположное. Берег двигается параллельно нам не приближаясь. А.И.снова теряет равновесие и, наконец, сбрасывает меня обессилено на берег. Именно в этот момент мне вспоминаются слова моей бабушки: "Главное ноги не замочить!"

На дереве висит что-то. То ли гнездо, то ли не гнездо. Мнения группы расходятся. По гнезду бьют альпенштоком. Это действительно гнездо. Осиное. Опять нас покусали.

Идём по сплошному завалу, причём по крутому склону. Конца и края не видать. То лезешь через верх, то на карачках под. У более упитанных штормштаны дают трещину. На 5 точке. Представьте себе, что в кинотеатре все ряды повалили. А теперь с рюкзаком туда - сюда раз 40.

В голове появляются мысли, убеждающие ее хозяина в том, что он дурак. Ну, в концлагерях фашисты людей мучали, так война же была. Люди туда не по своей воле попадали. Павка Корчагин страдал, но он же пользу большую приносил: узкоколейку строил. А ты ради чего тут????

В очередной раз я плетусь сзади с подобными мыслями. Рядом Надежда и скучающий Саша Злобин: он замыкающий. "Чемоданы" кругом. Прыгаю с одного на другой. Не получается. Прыгаю ещё раз - опять рюкзак тянет назад. "Ты же прыгун в длину!"- то ли подбадривает, то ли подзадоривает Саша. Насколько возможно разбегаюсь на камне и прыгаю. Явно переборщил, думаю я в воздухе и с ужасом вижу, что камень кончается, а за ним - ничего. Теряю равновесие, чуть было не лечу в это  ничего. Поднимаю руки вверх, рюкзак легко и непринуждённо перелетает через мою голову и летит метра 2 вниз. Мы стоим на камне и хохочем.На короткое время  Павка Корчагин позабыт.

З.Саян - это типичная вертикальная зона. Внизу в долинах кое-где виноград сажают, потом леса мощные идут, альпийские луга, тундра и собственно горы. Несколько дней шли по горной тайге. Каждый день дождь, а если его нет - все равно мокрые до макушки от непросохших в рост человека  трав и веток деревьев. Мечтали о горах.

Началась горная зона тундры. Днём перекусы, вечером бегаем по ней, рвём дрова.

Каждое утро штурман (он же по совместительству метеоролог) сообщает: "Температура 2 градуса жары".

Ночуем в 2 палатках. В перкалевой двойке (серебрянке) спим вчетвером: Гена, я, Лариса Рыжова и Шурик Сорокин. Шурик травит нас еженощно сочетанием запаха чеснока и дикого лука. Возможно, ночью ещё и храпит вдобавок. Но я не слышу ничего. Я сплю.

На четвёртый день первая полуднёвка. Озеро Позарым. Мы спим и едим. Наконец-то мужская часть группы срубает альпенштоки. Живые деревья жалко, но ещё жальчее живых нас. Штормштаны уже изодраны до колена, рукава на очереди. На полуднёвке залечиваем первые раны. Наутро мимо шалаша охотников (самих их минимум год не было) ныряем в мокрейший лес. Гена ругает всех, кто хочет посушить что-нибудь у костра: "Лучше сразу сожги, не мучайся". Часто оставляем вещи прямо под дождем, утром над костром подержал и надел тёпленькое. А через пару секунд опять в дождь или в росу.

Очередной раз поднимаемся по пологому склону тундры. "Осы!" слышен истошный вопль. Через некоторое время я останавливаюсь и хохочу как сумашедший: все разбежались как по команде "воздух" минимум на километр.

Я дежурю с Геной. Он меня учит всему, чему ещё не научил А.И. Варить каши не мешая - огонь сам перемешает. Не вытаскивать дрова из костра, если жару слишком много - вода перельётся через край и затушит ровно столько сколько надо. Гонять всех сушильщиков от костра. А также всех советников.

День на 7 дежурим  на заброшенной стоянке планового маршрута. Никто ещё не знает, что первых людей мы увидим только через 10 дней.

Завхоз явно экономит. Вечерами подвешивает на ветки безумно призывающую своим неземным запахом копченую колбасу, чтобы она не задохнулась. Пусть лучше группа слюнями подавится. Грибов много. Все собирают и дают мне в сетку. Мне неудобно, я несколько раз падаю. Грибы от этого страдают. Гена запрещает собирать грибы раньше, чем за 10 минут до привала. Встречаются ягодные места. Едим жимолость, голубику. Один раз на Каир-Су попали в заросли красной смородины. Такое я никогда не видал: тёмно-красные огромные ягоды гроздьями свисали отовсюду! Несмотря на запрет собрали целый котелок не останавливаясь! У Надежды был день рождения, пили кисель. Гена выдал по ложке спирта, все опьянели вмиг. А.И. уронил манную кашу на траву. Ему тут же положили новую порцию. Манка была с изюмом. Через некоторое время изюм с травы пропал. Ещё через пару минут каша с травы тоже была слизана. Абсолютно ничто не напоминало, что пару секунд назад трава была измазана кашей.

Вставали мы в 7. Дежурные в 6. Выходить должны были в 8. Далеко не всегда это удавалось. Обычно выходили с опозданием 10 - 15 минут. Гена ворчал. Обед (перекус) - 12-13. За час успевали поесть и сходить в разведку. В 19-00 - привал. В день проходили от 10-15 км до 25 км.

Середина пути. Сложный участок. Идём в гору, а дальше должен быть траверс. Ясно, что придётся ночевать на перевале. На перевале места для палаток нет. Внизу - долина. Но туда нельзя - это запасной маршрут и только "тройка". Выкладываем плоскими камнями площадку. Получается очень даже неплохо. Скорее наоборот: почти идеально ровно. Ветер, однако, сдувает. Хотели поставить палатки друг за другом, но от ветра тогда не спасёшься. Поставили стенка к стенке и соорудили защитную стену. Ветер отступил. Наутро долго вынужденно сидели и перекусывали в палатках: видимость нулевая, облако стояло прямо на нас. Глаза не видят, уши как будто ватой заложило. Когда чуть просветлело, мы пошли на траверс. Снова пришли облака. Они были справа и слева, под нами и прямо в нас. Но отступать некуда, уже вышли. Сыро, скользко и очень опасно: повсюду пропасть. Я поскользнулся и упал. Вижу под собой пропасть, но лежу прочно. Я это чувствую, а те, кто за мной, нет. Бросаются на помощь. А.И. кричит: "Назад!". Поздно. Ко мне бросается Сорокин, поднимает меня и падает сам. Лежит на плоском камне, который висит над пропастью и качается. Мне с камня уходить нельзя: нарушится равновесие. Шурик старается подняться, напрасно: камень угрожающе наклоняется. А.И. обзываясь последними словами, вытаскивает Шурика.

Кажется, что идём по гребню целую вечность. Наконец, выходим на склон. Сразу же пропал ветер. Наконец??? Впереди отвесная скала, маленькая полочка для ног, а вверху - горизонтальная щель, в которую можно засунуть пальцы. Словно специально сделано. Специально для тех, у кого рост за метр восемьдесят. "Малыши" мучаются в растяжках. Но я не мучался. Со мной рядом шла Лариса, 150 см. Я испытывал за неё такой ужас, что про себя позабыл.

Скала кончилась, но склон легче не стал. Некоторые места по метру проходятся минутами. Вдруг раздаётся властный голос Вовки Пантюшина: "Стоп! все назад один шаг! Фотографирую!" Он висит метрах в пяти внизу, как он туда попал - непонятно. Группа ворчит, но выполняет команды. И вдруг склон перестаёт быть опасным.

Ещё один хребёт берём сходу. После пятёрочного участка нам ничего не страшно.

Усталость, правда, сказывается. Сорокин, Пантюшин, Злобин, А.И. уже давно внизу, а остальным ещё полчаса ковылять. Гена на середине склона. Оборачивается. Кричит: "Ира! держи альпеншток правильно!" Не останавливаясь и не смотря вперёд повторяет несколько раз. Шагает на камень, его нет. Гена летит вперёд, в воздухе кувыркается и падает головой вниз. Через несколько секунд! все верхние уже около него. Гена упал головой между двумя камнями, станок не прошёл, застрял. У Гены ни одной царапины, все хохочут. Дежурные в это время мчались до зоны леса. Точно по карте они её достигли: из под камней торчал какой-то обрубок. До настоящей зоны леса (тундры) ещё час. Лес нашёлся, нет воды. Сил ни у кого нет. За водой бежит Сорокин. Минут через 40 пришел с водой. Всё это время костёр поддерживался в тлеющем состоянии: берегли дрова.

Горы давно всем надоели. Перекусы сил не восстанавливали. Запить кусочек сала холодной водой - кайфу мало. Однажды выпал сухой и даже жаркий денёк. Перекусили и пошли в горку. День обещал быть несложным. Воду из фляжек выпили сразу, вода в горах всегда есть. Через час захотелось пить, но воды ни у кого уже не было. Ещё через час пить хотелось просто неистерпимо. Все мысли ушли, кроме мысли о воде.

Вдруг я услышал плеск воды, прислушался. Так ведь это у меня во фляжке! Остановился,открыл ... пусто. Показалось. Солнце как сбесилось. Именно в этот день. Группа страдала. Все прислушивались, не течёт ли где ручеёк. Приближался перекус, но все думали только о воде. И снова я услышал плеск  воды. Он шел из ...рюкзака. Мне казалось, что я всё уже проверил, оказывается нет. Видимо, во фляжке что-то осталось. Припал сухими губами к фляжке. Вода не текла. Наклонил фляжку побольше. Отчаянью моему не было предела: воды не было. Опять показалось...

Я плёлся последним, вода во фляжке плескалась всё сильнее. Я знал, что ничего там нет, но ещё несколько раз проверил. Как обычно к обеду налетели облачка. Появилась надежда на дождь, который преследовал нас все предыдущие дни. Ещё вчера лил какой!

Направляющий остановился, наклонился над каким-то плоским камнем, долго смотрел, потом припал к нему губами. Эту процедуру повторили все. Только время рассмотрения камня увеличилось. Дошла очередь до меня. В углублении камня скопилась мокрая грязичка, в ней копошился червячок. Всё уже выпито. Я последний. Отодвинул червячка, долго смотрел на грязь, которой с каждой секундой становилось меньше: она высыхала на солнце. Я все же решился и припал губами к грязи... Губы испачкал, но не смочил. Долго раздумывал над червячком, но не решился. Вода во фляжке продолжала плескаться, сводя меня с ума. Я уже мечтал стать Павкой Корчагиным, чтобы стоя под проливным холодным дождём сообщить товарищам в общем-то не страшную весть: "Братки, смены не будет!" и пить, пить, пить этот дождь! ПАРАДОКС: я не помню, когда же мы добрались до воды и что дальше было!

На очередном перевале нашли весло! А воды поблизости не было! И леса тоже. Вот тут-то А.И. и пообещал лес.

Лес действительно появился. Первым делом мы в нём заблудились. Ходили-ходили, разведку организовали и переночевали в 1 км от предыдущей стоянки. А.И., Гена и Надежда пошли в разведку. Прибежали взволнованные: медведя видели, тот испугался и убежал "трус жирный", как его, перед тем как пуститься в бегство, ярко охарактеризовал А.И.

На следующий день Гена рассказывал о диких местах, где мы шли, что сюда первые ступени ракет сбрасываются. Больше всех А.И. не верил. И тут же мы нашли лист серебристого металла. Поход приближался к концу. Оставалось 4 дня. Это по графику. Из которого мы выбились. Оставалось 2 перевала. На первый мы поднялись как по лесенке. А вот что было наверху, представить трудно: ветер ураганный, метель и совсем не тот перевал, куда нам надо было! Перевал "Олимпийский", 1Б, первопрохождение в 1980. Спускаться вниз не имело смысла: в этот день нас ждал другой перевал на этом же хребте.

Мы пошли по гребню. Сколько раз я падал, не знаю. Тело было холодное и бесчувственное. Пролетал (кувыркался) по склону до 15 метров. Меня поднимали и шли дальше. Ветер сбивал с ног. Другие падали тоже. Я бросался вниз и помогал подниматься. Когда падаешь сам, то не страшно, не больно, всегда есть чувство, что не разобьёшься. Когда падают другие - страшно. Забываешь обо всём и бросаешься на помощь. До нужного перевала мы не дошли. Руководству стало ясно, что нас ждала очередная холодная ночёвка, причём в более суровых условиях, чем несколько дней назад, когда мы делали первопрохождение и траверс склона. Силы были уже не те. Маршрут наш упростился, но и удлинился на 40 км. По Каир-Су мы должны были дойти до Б.Абакана. Проводником заделался марал, который шёл всё время впереди. Речку бродили на дню по несколько раз. Трудные участки проходили двойками или пятёрками.

Из очередной обеденной разведки вернулись А.И. и Саша Злобин. Результат один: А.И. застрял в кустах, долгое время не мог выбраться. Саша пришел по шейку мокрый. Некоторое время мы буквально ползли под кустами. Предательски опьяняюще пахло багульником. Одна радость: полно голубики и не надо наклоняться.

На высоком правом берегу Каира разбили лагерь. Мы с Геной дежурили. Я взял котелки и пошёл искать удобный спуск к реке. Наступаю на землю  около бревна, она проваливается, я вишу над речкой в двух метрах на одной ноге, зацепившись за бревно. Звать на помощь - засмеют. Раскачался, сделал выход как гимнаст, нашел спуск, набрал воды, аккуратно прошёл опасное место.

После ужина Надежда вдруг говорит: "У меня завтра день рождения, дайте мне котелок, я воды наберу и голову помою". Ну, я, как истинный джентельмен, вызвался сам сходить, мол, спуск плохой. Дохожу до бревна, котелок в левую руку, правой держусь за кусты, очень осторожно ступаю на бревно, на котором висел 2 час назад и... бревно ломается, а я улетаю вниз. Глубина по колено, я встаю, ничего не слышу, ничего не вижу (очки я разбивал несколько раз, они были клеены-переклеены сто раз "Моментом", а теперь ещё в воде побывали). По лицу стекает кровь, вся левая сторона болит. Когда немного прояснилось, вижу на берегу А.И. и Надежда на корточках сидят и на меня молча смотрят. Тут Надежда как спросит: "Вовик,очки не разбил?"

Воды я все же набрал, дошёл до костра. Кровь на лице оказалась грязью. Отдежурил с Геной до конца, он меня освобождал, но я не захотел. Все уже спали, когда я решил переодеться. А у меня вся левая сторона от виска до стопы разбита, кровь засохла и от одежды не отдирается. Кое-как уснул.

Утром разогнуться не мог. Пришлось превозмочь себя и всё, что сгибается, согнуть. Кровь опять полилась, зато одеться смог. После завтрака меня разгрузили, только вышли - один завал за другим. Попробуй, перелезь. Но уже через 2 дня я стал возвращать свои продукты и у других брать (в частности у А.И, который повредил ногу).

Подошли к мощному притоку. По одному не перейти, опасно. Таджикским способом неудобно, наклон большой. Перешёл Саша Злобин, натянули переправу. А.И. нашёл где-то хорошее место переправы, но было уже поздно, почти все речку перешли. Гене, однако, пришлось туда-обратно сбегать: узел запутался.

Подошли к большому водопаду. Где-то неподалёку нашли кострище. Оно было каким-то необычным, точно не туристким и не охотничьим. А чьим же тогда? К единому мнению не пришли. Если бы мы знали тогда, чьё это кострище!

Гена напомнил всем о призе-конфетке тому, кто первым увидит человека. Шёл 17 день нашего похода. Мы не встретили по пути ни одной живой души. Стали искать переправу через М.Абакан, в который впал Каир-Су, тут раздался истошный крик Гены: "Завхоз, конфетку!" На противоположном берегу стояли рыбаки и ... мотоцикл. Рыбаки смотрели на нас с таким же интересом, как и мы на них.

Перешли стенкой на тот берег, а один рыбак чуть подальше от нас перешёл, как по асфальту. Через несколько сот метров - ещё сюрприз: ВЕРТОЛЁТ! Ещё один! Да где же мы? На карте - пустое место, а тут целых два городка с палатками и даже бараками. Мы стояли у какого-то здания (столовой, а не какого-то), кто-то из местных геологов рассказывал нам про каких-то полудиких, которых недавно нашли. Я рассматривал нас со стороны. Грязные, небритые, оборванные. Отощавшие. Худые. Частично израненные. По тому, как нам перестали рассказывать о диких, я понял, что мы по виду ещё хлеще были. А.И. и Гена договорились о питании в столовой. Мы вошли. Повариха с 15-летней дочерью внимательно смотрели на нас. Тамара начала накрывать. Мы набросились на еду.

Я лично съел 10 кусков хлеба, больше просто не досталось. На столе не осталось ни одной крошки, ни соли, ни сахара, ни горчицы. Повариха с дочерью смотрели теперь с огромным изумлением. Когда узнали, что мы пешком из Абазы до них дошли, изумились ещё больше: оттуда самолёт раз в неделю летает.

Мы пошли на наше место дислокации. На столике у палатки лежала тарелка с хлебом. Я своровал один кусок, всё равно засохнет. Прошёл несколько метров, подумал и вернулся.

Хлеба не было. Группа прошла. Не дала ему засохнуть. Вечером сидели у костра с геологами,пели песни. Всесоюзную известность эта суперзасекреченная база получит только через месяц.

Утром появилась возможность улететь на вертолёте на 40 км вниз по реке, как раз туда, куда нам надо. Вертолётчикам нужна была самая малость: хорошая погода и знать вес нашей группы. Они могли взять всего 1000 кг. В нас была как раз 1 тонна. Туман разошёлся. Расселись. Вертолёт попытался взлететь - не сумел. Решил с  разгона. Опять не сумел. С третьей попытки удалось. Какая красота! Теперь я понимаю, почему вертолётчики пешком не ходят.Казалось, трудности кончились, пройти оставшиеся 40 км не составит большого труда.

В КСС дали телеграмму с просьбой продлить контрольный срок на 4 дня. Приземлились хорошо. Правда, не на том берегу. Тем лучше для нас. Приготовили обед, надули сотню шариков, сделали плот. Посадили Сашу Злобина, привязали верёвку - вот он левый берег. Как бы не так. Ни с первого, ни со второго, ни с 10 раза верёвку перекинуть не удалось: плот уносило течением прямо у самого берега. Тамара была водницей, попробовала, получилось лучше, но не до конца. Вызвался переплыть А.И. Но у самого берега веревка так парусила, что А.И. просто уносило. Мы с Надеждой его вытащили, накрыли спальником, отогрелся. Решил попробовать ещё. Опять та же история. Мы с Надеждой, чтобы не выбирать верёвку, развернулись и побежали с ней. А речка у берега мелкая. А камни острые. А тело у А.И.холодное. Короче, мы его прямо до берега дотащили. Больше он попыток не повторял.

Спасли нас водники. 5 секунд и верёвка с Сашей Злобиным на другом берегу. Переправа заработала. На мне, правда, осечка вышла: посередине реки я застрял, меня стало захлёстывать водой. Когда меня всё же вытащили, паромщики (Злобин и Сорокин),  были как выжатые лимоны.

Приказ Гены гласил: сходить на разведку, так на километр, посмотреть место для ночлега. Я пошёл. Метрах в 200-х болотце с высокой травой. За ним хорошая тропа. Я и пошёл по ней. Встретились 2 кострища. Пошёл назад. Дошёл до болотца. Тут меня схватил живот. Сказалась базовая свинина, вернее съеденное её количество. Отошёл в сторону. Потом почему-то тропа пропала. Ладно, напрямик пройду. Не вышло, сыро. Обошёл - опять сыро. Собственно говоря, я боялся не сырости, а трясины. Я всё обходил и обходил и оказался в лесу. Пропала речка-приток, пропали горы, пропало солнце за тучами. И болото незаметно пропало. Начал пропадать я. Решил быстрее искать и побежал. Вскоре остановил себя: куда бежишь?

Наконец-то додумался подумать. На дерево не влезть, они все в 3 обхвата. Солнца не видать, речки не слышно тропы нет. Стал свистеть.  Безрезультатно. Наткнулся на маленькое болотце. Из него вытекал тонюсенький ручеёк. Но ведь он впадать куда-то должен! Ручеёк рос-рос и привёл меня на поляну. Тучи разошлись и я увидел самолёт. Он должен был лететь на базу! Значит база - там. Я бросился за самолётом. Снова вышел на ручей и вышел к большой реке. Хорошая тропа. Побежал по ней. Горы незнакомые. Остановился. Побежал обратно, перепрыгнул ручей и помчался дальше. Снова остановился. Нет, пожалуй, по течению надо бежать. Добежал до места поворота. Показалось знакомым что-то. Завернул - ба, горы знакомые. Стало смеркаться. Теперь я решил в болото не лезть, а идти прямо по речке. Но тут из кустов вывалился Гена: "Вовк, ты что?" "Ген, я заблудился".

Через 5 минут - лагерь, уже темно. Кто не спит, тот недоволен, продвинулись за день на 60 метров. На дне моего рюкзака была найдена потерянная было фасоль. Съели. Мой рюкзак стал весить 20 кг. Продуктов не осталось. А ведь каких-то 18 дней назад у меня была куча продуктов, в том числе котелок халвы. На базе были куплены кое-какие продукты, но мне они не достались.

Следующий день я шёл как проводник, предсказывая, что будет через несколько метров. Тропа была уже не звериная, а лошадиная. Вечером голодные инязовцы устроили голодный бунт и заставили завхоза расколоться ещё на один котелок. Лариса удивилась, мол, неужели 2 котелка геркулеса сожрём? Ещё как!

Встретились водники из Харькова. Мы стояли прямо в воде и болтали с ними. Они 5 день на маршруте, первый из них на воде. Смотрели на нас как не знай на кого. Один спрашивает: "Хлопчики, вам не холодно в воде?" Ха, да мы в ней грелись!

Водники сказали нам, что нас ждут 17 бродов и страшный перевал Минор, на который они с лодками карабкались 2 дня. Я не поленился и посчитал броды. Дошёл до 17. Сбился. Снова стал считать. В общем, много. Остановились отдохнуть на какой-то полянке. Оказалось, это и был Минор. Вниз вела крутая раздолбанно-мокрая после дождей тропа. Мы по ней помчались. Только руки на поворотах успевай менять! Впереди мчалась Надежда, работая альпенштоком как баба-яга метлой. Внизу трава была выше человека. Горы посинели. З.Саян плавно перешёл в Алтай.

В последний день обоих Саш отправили с утра пораньше на Телецкое озеро, в пос. Яйлю. Радиопункт работал там до часу, идти оставалось 21 км. Прошли мы их весело. Встретили егерей. Заповедник, без разрешения нельзя. Но не назад ли нам повернуть!?? Показали запрос на прохождение, Гена стал своих друзей детства перечислять. А егерь ему: "Этот умер, этот сидит, этот в бегах". По-моему, егеря испугались. Гена нам всю дорогу талдычил, что в Яйлю находится второй по величине яблоневый сад в Союзе. Вот мы до него дошли! Набросились... Большие, но жёсткие. Через некоторое время мы отвалили. У моего рюкзака снова начальный вес, дёсны разодраны в кровь.

Поход окончен. Сели в пароходик, он нас повёз в посёлок Артыбаш.

Поход окончен, а приключения - отнюдь. Далее последует рассказ о многих вещах, если быть совсем кратким, о том, как мы хотели есть и почему больше всех я и Вовка Пантюшин...(Пока воспоминания не написаны, но обязательно будут, а в них:

как мы отстали от поезда в первый же день

полное солнечное затмение

встреча с группой

ужин почти с мордобоем на турбазе "Артыбаш"

как мы выпрашивали поесть у поваров

как мы доехали до Бийска /иконостас/

баня

базар в Бийске

обратный путь

неожиданная встреча на полосах "Комсомолки" с Каир-Су)

Вл. Шленкин

Вход


Главная страницаКарта сайтаПоиск по сайтуПечатная версияО сайтеКонтакты
© 2008 Robinson Active Travel